Тайна Марии Стюарт
Шрифт:
– Буду ли я прятаться как человек, который стыдится своего дела? – ответил Уишарт. – Я осмелюсь проповедовать, если другие осмелятся слушать!
Теперь в полях Лотиана они ожидали встречи с единомышленниками из Западной Шотландии. Ради этого протестанты оставили безопасный Файф, где сосредоточилось наибольшее количество новообращенных.
Джон Нокс поднял грубый меховой воротник своего плаща и пристально вгляделся в снежную даль. «Клянусь Богом, пусть враги придут, и я выкошу их, как пшеницу!» Он крепче сжал рукоять меча.
Нокс знал, что священники
Уишарт прочитал две проповеди в Хаддингтоне, в самой большой местной церкви. Лишь очень немногие пришли послушать его после тысяч людей, собиравшихся на его увещевания в других местах.
– Это граф Босуэлл, – представил его Уишарт немного позднее, когда они устроили небольшую вечернюю трапезу в доме Джона Кокберна в Ормистоне. – Он лорд этих земель. И, должно быть, он предупредил людей, чтобы они держались подальше от меня.
Уишарт тщательно жевал ломоть ржаного хлеба. Перед этим он благословил хлеб и поблагодарил Господа за пропитание. И теперь вкус хлеба изменился.
– Каков он из себя, этот граф Босуэлл?
Он посмотрел на людей, собравшихся за столом: Дуглас из Лонгниддри, Кокберн из Ормистона, лэрд [4] Бранстен и Джеймс Сэндилэндс из Кальдера. Уишарт плохо знал шотландских землевладельцев из Лотиана.
4
Лэрд – представитель нетитулованного шотландского дворянства, мелкий землевладелец; по своему положению лэрды примерно соответствовали сословию джентри, мелкопоместных дворян в Англии.
– Негодяй, – сказал Кокберн. – Человек, который предает всех. Его слово ничего не стоит. К тому же честолюбивый мерзавец, готовый продать свою душу или собственную мать, лишь бы возвыситься.
– Он уже продал свою жену, – заметил Бранстен. – Он только что развелся с ней, с прекрасной женщиной из рода Синклеров, потому что надеется втереться в доверие к королеве-матери.
– Он надеется попасть к ней в постель, – отрезал Кокберн. – Я имею в виду официально.
– Вы хотите сказать, он попытается жениться на французской королеве? – Уишарт был потрясен.
– Да. И он не отказался от своих намерений.
Джон Нокс задумался, стоит ли ему высказаться открыто. Он съел еще несколько ложек тушеной баранины, прежде чем заговорить.
– Моя семья давно знает Хепбернов. Наши предки дружили в течение нескольких поколений. Мы сражались под их знаменами на многих войнах. Они храбрые и обычно преданные люди. Этот «честный граф» – какой-то выродок, но мы не должны очернять остальную семью из-за родства с ним. Один из его замков находится лишь в нескольких километрах вниз по
– Он… ревностный католик? – спросил Уишарт.
Нокс не удержался от смеха:
– Единственный алтарь, перед которым он молится, – это его зеркало.
Снаружи уже сгущались сумерки; ветер крепчал. Люди ощущали беспокойство, хотя пытались скрыть его. Как правило, находясь в обществе друг друга, они заглушали тревогу вином, но теперь они лишь переглядывались и ждали. Наконец Уишарт встал и сказал:
– Давайте почитаем Писание и помолимся.
Они собрались на другом конце небольшой комнаты, где в каменном камине слабо теплился огонь. Уишарт достал свою потрепанную Библию и привычным жестом раскрыл ее на выбранном месте. Он прочитал несколько стихов из восьмой главы Послания к Римлянам, а потом начал молитву.
Сразу же после окончания молитвы Дуглас сообщил ему, что должен вернуться в Лонгниддри сегодня вечером. Уишарт улыбнулся – он знал, что должно произойти, и понимал, что это к лучшему для всех. Он повернулся к Ноксу:
– В таком случае ты должен сопровождать своего господина.
– Нет, я должен остаться здесь и защищать вас! – горячо возразил Нокс. – Я буду биться, как Петр в Гефсиманском саду, и возрадуюсь, когда отсеку ухо слуге верховного жреца!
– Отдай мне меч, Джон, – сказал Уишарт.
Нокс неохотно, но покорно передал ему меч.
– Теперь вернитесь к вашим детям, и да благословит вас Бог. Одного человека достаточно для жертвы.
Позже, когда наступила глубокая ночь и большинство людей заснули, Уишарт продолжал сидеть и ждать. Кокберн расположился рядом с ним; с его стороны было бы невежливо лечь в постель и оставить гостя в одиночестве.
Как добрый хозяин, Кокберн подложил дров в камин и принес проповеднику подогретый эль. Но Уишарт как зачарованный по-прежнему смотрел на огонь.
– Бедная Шотландия, – наконец сказал он. – Ей предстоят трудные «роды», когда реформатская церковь выйдет на свет. Но только истинная вера может спасти ее.
– Шотландцы уже тысячу лет исповедают христианство.
– Но, очевидно, оно не может поддержать их. Посмотрите на Шотландию! Она почти утратила независимость. Англичане бьют ее снаружи, а французы подтачивают изнутри. Королева-мать и ее союзник кардинал Битон назначили французов на все видные посты. А маленькой королеве всего лишь четыре года, и она просто марионетка в чужих руках.
Кокберн плотнее запахнулся в одеяло.
– Я не понимаю, как реформатская вера может что-то изменить.
– Она дает людям надежду и веру в то, что они избраны Богом. Когда человек чувствует это, он не может быть ничьим рабом – ни англичан, ни французов, ни даже королевы. Шотландцы восстанут и сами будут определять свою судьбу.
В дверь громко постучали. Кокберн вздрогнул, но Уишарт невозмутимо продолжал смотреть на огонь в камине. Кокберн подошел к двери, приоткрыл ее и обнаружил, что смотрит в лицо самого Босуэлла по прозвищу «честный граф».