Тайна мастера
Шрифт:
«Нет, ни мужчина и ни женщина мне не знакомы», — разочаровавшись, подумал он.
Г Л А В А 14
Хюбнер уверенно вел автомобиль, рядом сидел Генрих. Дорога проходила мимо уютных вилл района Далем. Этот район славился своей особенной красотой. Многие дома были построены в готическом стиле, и в некоторых из них проживало консервативное прусское офицерство со своими семьями. Хюбнер подъехал к старинному особняку и припарковал свой автомобиль.
— Прошу в дом, Генрих. Сейчас ты увидишь мой сюрприз.
Штайнер
— Гельмут, наконец то я дождалась этого часа.
Она с любопытством смотрела на Генриха, и две слезинки появились у нее на глазах.
— О, «mein Got», как он похож на моего брата и своего отца!
Она подошла ближе к Генриху, обняла его и, глядя ему в глаза, спросила:
— Мой мальчик, ты узнаешь свою родную тетю Марию?
Штайнер был ошеломлен. На лице его выразилось недоумение.
Фрау Мария задумчиво произнесла:
— Да, прошло уже двадцать лет с тех пор, как мы уехали из России, покинув нашу родную колонию. Тебе тогда было шесть лет. Неужели ты не помнишь меня?
От напряжения у Генриха выступила испарина на лбу. Он вдруг вспомнил вчерашнее видение и лицо той пожилой женщины, беседовавшей с ним в беседке. Их сходство было безупречным.
— Да, да, кажется, припоминаю вас, тетя Мария, — неуверенно произнес Генрих.
В разговор вступил ранее молчавший и внимательно наблюдавший за ними Хюбнер:
— А меня ты помнишь? Мы вместе бегали на речку купаться.
Генрих другими глазами смотрел на Хюбнера, вспоминая те далекие годы детства и долговязого парня, к которому он был очень привязан.
— Вспомнил и тебя, Геля. Кажется, так я тебя называл?
— Конечно, именно Геля! Какой же ты молодчина, Генрих! — воскликнул Хюбнер.
После минутного замешательства фрау Мария позвала гостей в столовую комнату. Они втроем присели за стол. Генрих заметил, что приготовлено все было от души. В блюдах просматривался утонченный вкус немецкой хозяйки, понимающий толк в кулинарном искусстве.
— Я в жизни не видел таких изумительных блюд! — удивился Генрих.
Хозяйка лукаво смутилась и, как будто что-то вспомнив, вышла из комнаты.
— Теперь мне становится ясным весь тот спектакль, который ты разыграл, — сказал обиженно Генрих. — Неужели ты не мог мне все объяснить в Ливенске?
— Не мог. Все было гораздо сложнее, чем ты думаешь. В Ливенске я выполнял секретное задание. Мне мешали, и я в тебе не был до конца уверен. А после того, как я съездил в Новосаратовку и встретился с дедом Карлом, я убедился окончательно, что ты мой кузен. Я был рад, что наши интересы пересеклись именно в авиации. Я подумал: судьбе угодно было нас соединить. Тогда у меня созрел план — переправить тебя тайно в Германию и приобщить к своим делам. Не переживай Генрих я помогу тебе сделать карьеру. У меня есть связи в высших кругах вермахта.
— Спасибо тебе за все, что ты для меня делаешь.
— Не надо меня благодарить.
— А как же Ханс Мозер? Он догадался? — спросил Генрих.
— Я так не думаю. Кстати, это он вначале был инициатором — настаивал привлечь тебя на нашу сторону.
— Он мне об этом не говорил, напротив, когда мы выбирались из России, ко мне он был несколько ироничен. Мне это не понравилось, но я сдерживал себя от слишком резких высказываний, чтобы не навредить нашим отношениям.
Хюбнер задумался и произнес:
— Странно, но в беседе со мной он был весьма высокого мнения о тебе.
В разговор вмешалась только что вошедшая с новым блюдом хозяйка:
— Вы еще успеете наговориться, а сейчас примемся за ужин.
Присутствующие приступили к трапезе. Они молча принимали пищу, казалось, от этого важного занятия их никто не мог отвлечь. В этой прусской семье были свои старые традиции, именно у них было принято вкушать пищу в полном безмолвии. Об этих обычаях Генриху было известно еще с детства, с тех пор, когда дед Карл привил это в семью. Закончив ужинать, фрау Хюбнер, обращаясь к сыну, сообщила:
— Дорогой Гельмут, позволь мне поговорить с моим племянником, ведь я столько лет его не видела и хочу многое услышать о своем отце.
Хюбнер обнял мать, поцеловал ее в щеку и ласково произнес:
— Пожалуйста, мама, я оставляю вас.
Фрау Мария и Генрих остались в комнате и, уютно пристроившись в креслах возле камина, говорили до поздней ночи, вспоминая своих близких.
Г Л А В А 15
Проходили месяцы пребывания в Берлине, и Генрих Штайнер стал привыкать к совершенно новой для себя обстановке. Он часто любил прогуливаться по улицам города и, в частности по так понравившейся ему центральной улице Унтер ден Линден. Он любовался красотами старинных прусских зданий. Проходя мимо Советского полпредства, Генрих поглядывал на единственные ворота с калиткой, ведущей внутрь этого комплекса. Хотя это ничего ровным счетом не меняло, но от этого он получал удовлетворение. Штайнер — человек по натуре хоть и смелый, но в то же время и крайне осмотрительный, никаких попыток связаться напрямую с Советским полпредством не предпринимал, справедливо опасаясь слежки.
Однажды он выследил сотрудника торгпредства, который вошел в многоэтажный дом по улице Гейсбергерштрассе, 39. Позже он выяснил, что дом заселен сотрудниками Советского торгпредства. Генрих решил в выходные дни прогуливаться в этом местечке, полагаясь на чудо. И случай подвернулся, не заставив себя долго ждать. Генрих сидел за кружкой светлого пива в bier Halle (бирхалле) рядом с интересующим его местом. К нему подошел худощавый средних лет мужчина и, спросив разрешения, присел рядом. В облике его Генрих уловил знакомые черты, но виду не подал. Незнакомец заговорил первым: