Тайна мастера

Калифулов Николай Михайлович

После продолжительного молчания его собеседник произнес:

— Откуда вы узнали все это, молодой человек? Действительно, я профессор физики Эйген Зэхт, но это является секретной информацией, как и то, над чем мне сейчас приходится работать. Моисей Казимирович Нудельман — мой лучший друг, и мне жаль, что судьба так распорядилась с нами, раскидав в разные концы света. Вы, Генрих, как никто другой, можете меня понять, потому что вы сами оказались здесь, в Германии, прибыв из Советской России. Между нами есть что-то общее, это нас и сближает, я сразу это почувствовал при нашей первой встрече у фрау Марии, поэтому я сегодня вам открылся.

— Понимаю вас

и говорю вам спасибо за откровение. Я слышал о вас от профессора Нудельмана. Он ценит вашу дружбу и ваш талант. Он сожалеет, что между вами произошел разрыв в тысячи километров, и понимает, что виной всему объективные причины, происходящие в Советском Союзе.

— Когда вы его видели в последний раз? — спросил профессор.

— Это было так давно, еще в той жизни. Я помню его положительные высказывания о вас. Он показывал фотографию, где вы были вместе сняты еще сравнительно молодыми. Вы с ним чем-то похожи. Как я вас глубоко понимаю, дорогой профессор.

— Спасибо, Генрих, я очень рад, что вы меня понимаете. Вы умный и проницательный молодой человек, и я благодарен судьбе, что мы с вами встретились. У нас действительно есть много общего. Вы из России, и я из России, вы немец-колонист, и я тоже, вы летчик, и я работаю над темой из области авиации. Как оказалось, в России у нас есть друзья, которые нас с вами связывают общими воспоминаниями, и, наконец, в Германии, в этом тихом и уютном районе Далем, где мы проживаем сегодня, нас объединяет фрау Мария, которая является вашей тетей и моим настоящим другом.

— Все складывается хорошо, и я тоже очень рад этому многогранному совпадению, но скажите, профессор, что это за тема из области авиации, над которой вы работаете? Мне это тоже интересно, ведь я летчик.

— Скажу только вам лично под большим секретом. Моя работа связана с летающим диском, который кардинально меняет все наши представления о летательном аппарате.

— Не понимаю, а нельзя ли объяснить более детально?

Профессор Зэхт задумался, а затем произнес:

— Сейчас я вам наглядно нарисую на листочке, чтобы вы меня поняли.

Он взял лист бумаги, схематично изобразил несколько рисунков и тут же пояснил:

— Здесь вот, на этих рисунках, я привел пример, который объясняет принципы «закрутки» тонких физических полей, позволяющие создавать вот такие техномагические аппараты. Эти электродинамические машины, использующие быстрое вращение, не только изменяют вокруг себя структуру времени, но и парят в воздухе наподобие летающих тарелок.

— Скажите, профессор, а кто же этими аппаратами управляет? Ведь для этого необходимы специально обученные пилоты.

— Разумеется, таких летчиков-испытателей мы должны подготовить, — задумчиво произнес профессор.

— Если бы мне выпала такая честь, я был бы счастлив. Авиация для меня не пустой звук, это моя жизнь.

— Я вас понимаю, постараюсь для вас предпринять кое-какие шаги. Надеюсь, мне это удастся.

— Вы не представляете, насколько я буду вам благодарен, если вы мне поможете попасть к вам. Освоение подобного летательного аппарата — эта высшая награда для летчика.

— Я постараюсь, Генрих, сделать все возможное для вас. А теперь разрешите мне проститься с вами. Мне пора.

Профессор поспешно вышел из дома и скрылся в вечерних сумерках улицы.

Г Л А В А 28

По приглашению Матильды фон Райнер Генрих Штайнер ехал в загородную резиденцию барона. Невольно его размышления перенеслись в воспоминания, когда в Ливенске он

провожал Матильду Левандовскую домой. Тогда она казалась совершенно другой. Молодая, пылкая, с воспаленным воображением, в тот раз она предложила ему дружбу. На деле оказалось, что никакой дружбы и в помине не было, а были лишь мимолетные общения, обман и ее внезапное исчезновение. И вот через несколько лет встреча вновь состоялась, но она уже другая — респектабельная, холодная и расчетливая особа. От ее прежней пылкости и следа не осталось. Как это все вмещается в одной женщине, теперь уже в баронессе? Он понимал, что тогда это была лишь ее игра. В глубоких раздумьях он подъехал к особняку, который был выстроен в готическом стиле и выглядел довольно помпезно. Наверное, предки барона приложили к этому строению немало усилий. Он вылез из автомобиля и подошел к воротам. Его встретил охранник и незамедлительно сопроводил в дом. В холле Генрих увидел Матильду, которая приветливо приняла его и спросила:

— Как дела, Генрих?

— Дела в нашем с тобой положении — это вопрос философский и требует достаточного времени для его обсуждения, а поскольку во времени я ограничен, то, если не возражаешь, давай сразу перейдем к делу.

— В таком случае пройдем в гостевую комнату и там все обсудим.

Они прошли в соседнее помещение. Генрих увидел богатую обстановку: мебель из венского дуба, массивный длинный стол, вокруг которого расположились столь же массивные стулья. В центре он заметил старинный герб. Картины Рембрандта и Рубенса в стиле барокко на стенах отображали утонченный художественный вкус хозяина. У одной из стен было размещено разнообразное средневековое оружие, в отделке которых просматривался вычурный стиль — излишне затейливые, замысловатые рисунки оружейных мастеров. Из глубины дома доносились звуки классической музыки. Все это в целом создавало впечатление, что хозяин особняка привык к роскоши. Однако за этой внешней картиной процветания просматривалась некоторая загадочность его обитателей. Если бы Генрих не знал хозяйку этого дворца, то, наверное, решил бы, что хозяева принадлежат к какому-нибудь ордену, призванному защищать свои тайные интересы. Неожиданно из-за стола вышел огромный пес и уставился на чужака. Генрих спросил:

— Надеюсь, твой сторожевой пес не агрессивен?

Матильда тут же отреагировала:

— Моя породистая подруга обучена и без нужды не нападает. Она не дает меня в обиду и однажды уже доказала мне свою преданность.

Генрих с некоторой осторожностью поглядывал на собаку. Видя его настороженность, хозяйка подала команду:

— Жанетта, ступай на свое место.

Собака мгновенно повернулась и исчезла в другой комнате. Генрих с интересом разглядывал хозяйку.

— Итак, баронесса, я тебя внимательно слушаю, — произнес он.

Матильда некоторое время собиралась с мыслями, а затем начала свою неторопливую речь:

— Генрих, я тебя пригласила сюда по очень важному делу. Как ни парадоксально, но именно здесь мы сможем с тобой говорить, не боясь, что нас могут подслушать люди Гейдриха, ибо сейчас он как никогда опасен. Попытки завербовать меня через Бруно Вагнера дали осечку. Гейдрих хорошо знает, что барон в прекрасных отношениях с Гитлером, и все равно это его не останавливает. Его привычка совать нос в чужие дела многим высокопоставленным чиновникам не нравится и, естественно, приходится не по нраву моему супругу. Если бы я пошла с ним на контакт, то у супруга были бы неприятности. Я этого не могла допустить и вынуждена была сообщить барону о готовящейся ловушке.