Тайна мистера Никса
Шрифт:
Глава 3. Томск и водка "Прохор Громов"
Установив в красноярской библиотеке имя любимого критика, я отправилась в места, где писатель жил и творил: в студенческий город Томск.
В Томске вьюжило. Неширокие улицы завалены сугробами, жители протоптали узкие тропинки. Окна троллейбуса залепила мокрая белая метелица. Выпрыгнула из полупустого троллейбуса на тротуар, ветер в лицо бросил пригоршню липкого снега, сощурила глаза, вытерла щеки, веки. Ничего не видно. Куда идти? Спрашивать не хотела. Огляделась… в памяти всплыло: район политехнического, вот общежитие, на горе – главный корпус, а под горой – родной БИН, третий корпус университета.
Ступени сменили, а жаль: старые создавали особенную ауру прошлого векаНапротив общежития – научная библиотека. В какую сторону открывается дверь «научки»? На себя! В двух шагах – главный корпус, все такой же снежно-белый, милый, уютный, с истертыми ступенями. Взошла в альма матер, с трепетом прохожу по коридорам, заглядываю в аудитории. Сердце стучит, отдает в висках.
Рядом с библиотекой – университетская роща, где мальчик пел мне песни: «Для меня нет тебя прекрасней…».
Я приехала в Томск в 1981 году. Родители видели меня инженером, и я начала сдавать экзамены в политехнический институт. Но тут судьба направила мои стопы по улице Ленина. Взгляд упал на стенд у ворот университета: филологический факультет приглашает. Вчерашняя школьница, я и не подозревала, что можно всю жизнь читать книги, а тебе за это будут деньги платить. От этой захватывающей мысли я пришла в неописуемый восторг и решила раз и навсегда: буду филологом! Как будто предчувствовала: здесь ждет меня счастье, здесь найду своего принца.
На очередной экзамен по физике я не пошла. На следующий год поступила на филфак. Я круто поменяла жизнь. Когда приехала домой и сообщила новость родителям, их, бедных, чуть удар не хватил.
Теперь вот сижу в библиотеке Томского университета и читаю произведения из сборника стихов Вс. Сибирского 1907 года:
«…В каморке грязной и убогой,
снося нужды жестокой бремя,
он горький век свой доживал,
и вспомнил он иное время:
ему театр рукоплескал.
Как вдохновенною игрою
Той незабвенною порою –
Сердца людей он восхищал!
Забытый всеми, одинокий,
Сидел с печалью он глубокой -
Давно развенчанный герой!
Где ж лавры? Щедрою рукой
Толпа ему их раздавала
И, преклоняясь перед ним,
Как пред кумиром неземным,
Своим любимым называла…
Он заболел – и сожаленья
Сначала, правда, раздались, -
К нему со всех сторон неслись.
Недуг был тяжкий: исцеленья
Напрасно было скоро ждать,
И год-другой – о нем забыли,
И было ль время вспоминать
О том, кого когда-то чтили!
Толпа изменчива! На смену
Ему явился уж другой…
И позабыт кумир былой,
Недавно украшавший сцену!
Так все прошли очарованья,
как будто мимолетный сон
и только жгучие страданья
теперь испытывает он».
Читаю стихи уже полюбившегося мне критика и поэта, все больше волнуюсь. Отчего такая тоска? Что так тяготила моего любимого? В поисках разгадки я поехала зимой 1999 года за 300 км от Красноярска.
Через 15 лет я вернулась в милый сердцу Томск. Сколько бы не уезжала из города, неизменно возвращалась, словно привязана к нему какими-то невидимыми нитями. Разве могло быть иначе? На этом самом месте мой космический возлюбленный жил, любил, творил. Сто с лишним лет назад на этом месте был пустырь, где стоял первый городской театр, построенный в 1850-е годы. Когда решили возводить университет,
Томский храм Мельпомены являлся в конце девятнадцатого века одним из самых красивых и богатых в России. Миллионер Евграф Королев построил это удивительное по красоте и удобству сооружение. Затея обошлась спесивому купцу в полмиллиона рублей золотом. Позже слава о подвиге мецената пошла далеко за Урал, в Европу, и купцы, предприниматели, золотопромышленники, судозаводчики, бывавшие в Томске, стремились взглянуть на сибирское чудо, посетить театр, получивший название «королeвский». Но в начале нового века шикарное здание сгорело, и рядом возвели новое, ныне отреставрированное.
И вот зимой 1999 года стою перед «величественным зданием» театра, – я его видела впервые, раньше оно стояло в лесах: превосходное бежево – красного цвета старинное здание построено купцом Прохором Громовым, (тем самым, из «Угрюм-реки») с размахом и вкусом. Изящная лепнина, стройные колонны. Сегодня в старинном «громовском» театре располагается ТЮЗ, здесь пятнадцать лет назад я работала администратором.
Через два года после моего поступления на филфак я пришла работать в молодежный театр. Опять капризный рок направил стопы в сторону сцены.
Навела справки: увы, ни заместителя директора, ни знакомых артистов уже не осталось – все разъехались. Актеры – перелетные птицы. Состав молодой, а самый популярный спектакль в городе: мюзикл из шлягеров семидесятых годов. Порадовалась – жив мой любимый ТЮЗ, процветает. Театр – это яд, однажды отравишься – и на всю жизнь.
А снег идет и идет. Лица томичей кажутся знакомыми, люди улыбаются мне приветливо. Сердце жаждало чуда, и оно совершилось. Предстояла радостная встреча с моим героем, хотя я этого еще не знала.
Заведующая литературной частью томского драматического театра Мария Исааковна Смирнова встретила коллегу радушно, согрела чаем с вареньем и с купеческой щедростью предоставила рукопись бывшего директора Анатолия Иванова по истории театра.
Листаю страницы, и вдруг – глазам своим не верю: впиваюсь в текст – биография критика Вс. Сибирского. С волнением читаю:
«Всеволод Сибирский – наиболее распространенный псевдоним поэта, прозаика и журналиста Всеволода Алексеевича Долгорукова, сына князя А.В. Долгорукова (Долгорукого). Родился в 1845 году. Обучался в Морском кадетском корпусе (Петербург), где начал писать, но учебу не закончил, а был отправлен на флот юнкером. В 1864 году в чине мичмана вышел в отставку. Выступл в периодической печати, сочинял памфлеты и т.п. В 1867 г. занялся различными аферами, приведшими его к лишению княжеского титула и тюремному заключению на 1, 5 месяца. В 1870 году осужден по делу так называемых «червонных валетов» (обманное получение денег, совершенное группой аристократической молодежи), лишен дворянства и отправлен в бессрочную ссылку в Томск, где был приписан к мещанскому сословию. С начала 80-х годов возобновил сотрудничество в столичной периодике, в том числе в газете «Суфлер», «Театральный мирок» (С-Петербург). Умер в 1912 г. В газетах «Сибирский вестник», журнале «Сибирский наблюдатель» печатался под псевдонимами: В.Д., В. Д-ов, Вс. Д-ов, Вс. Сибирский, Гаврило Томский, Редактор, Гвидон, В. Долг-ов».
От такой удачи у меня захватило дух. Спасибо Марии Исааковне за щедрость, спасибо Анатолию Иванову за исследования. Наконец-то приподнялась завеса над тайной и стали понятны горестные строки стихотворения Вс. Сибирского «Итоги», обнаруженного мною в номере "Сибирского наблюдателя":
«Песня пропета в недолгие годы,
Счастье иль горе она?
Ждут нас под старость
одни лишь невзгоды -
чем тебя вспомнить, весна?
А омуте грязных страстей утопая,
Мы погубили себя,