Тайна мистера Визеля(Альманах научно-фантастических рассказов)
Шрифт:
— Открой рот, старина, — сказал он, но Паркс не реагировал. Максуэлл ножом разжал ему челюсти, сунул между ними тампон и осторожно, капля за каплей, выжал ему в рот маслянистую жидкость из тряпки. Паркс противился, пытался отвернуться, но был слишком слаб для этого. Максуэлл сжал ему челюсти и заставил проглотить яд. Потом стал ждать.
Действие яда было спасительно быстрым. Уже через две-три минуты дыхание у Паркса, почти незаметное, усилилось, исчезнувший пульс вернулся. Постепенно расслабились напряженные мышцы на шее, лицо разгладилось, на щеках проступил румянец, и вскоре Паркс уснул глубоким, целительным сном. Тогда Максуэлл тщательно обследовал его
Новооткрытое средство оказалось поистине чудесным, но здоровье возвращалось к Парксу очень медленно. Быть может, потому, что болезнь сильно истощила его организм, или же потому, что яд был не вполне свежим. Поэтому полное выздоровление было вопросом скорее недель, чем часов или дней, но за это время Максуэллу удалось сделать много наблюдений.
Он внимательно наблюдал болото. Ему хотелось узнать дальнейшую судьбу хрустальных шариков, о которых Шан Дхи говорил, что со временем они исчезают. Максуэлл надел болотные сапоги, собрал несколько шариков и сложил их в шалаше. В то же время он следил за тем, что происходит у берегов острова.
Почти целую неделю там не происходило ничего. Наконец, Максуэлл ночью обнаружил кое-что. Совершенно случайно он не мог уснуть и вышел на поляну, чтобы подышать воздухом. Тогда он заметил фиолетовое свечение, охватывающее всю поверхность болот. Было так, словно поверхность болота покрылась толстым слоем раскаленных углей, по которым перебегает множество бледных синих огоньков. Максуэлл поспешно вернулся в шалаш, взял факел, надел болотные сапоги и приступил к исследованиям.
Он обнаружил множество ползающих слизняков, с виду похожих отчасти на карикатуру австралийского утконоса. Некоторые из них шумно пожирали стебли лилий, но все остальные лежали, вглядываясь, словно зачарованные, в хрустальные шарики. Причиной иллюминации были их фиолетовые глаза, это не очень удивило Максуэлла, знавшего, что глаза светятся у большинства венерианских животных. Зато его несказанно удивило то, что творилось под действием света с хрустальными шариками. Они уменьшались прямо на глазах, сокращались до размеров бусинки, твердой и сравнительно тяжелой, потом исчезали вовсе. Только пузырьки воздуха поднимались там, где шарики погружались в болото. Максуэлл собрал пригоршню бусинок как раз перед их исчезновением.
На следующий день он разрезал одну из бусин и присмотрелся к ней. Это было несомненно семечко, возможно, семечко лилии. Еще один пример окольных путей, которыми ходит природа. В своей начальной фазе семечко было явно пустым, а его вес и форма позволяли ему держаться на поверхности болота. Позже, быть может, в результате симбиотического импульса, оно притягивало к себе слизняков. Фиолетовое свечение их глаз каким-то образом оплодотворяло его, плотность у него изменялась, и оно само погружалось в ил на дне.
Исходя из всего этого, Максуэлл решил проверить свою теорию. Ночью он снова вышел на болото, вооружившись пучком сухих веток и спектрографом. Он в точности определил состав фиолетового свечения и длительность облучения семян, потом обозначил места погружения семян, втыкая там ветки. Если там вырастут лилии, значит шарики и были их семенами.
На следующий день он превратил свой аппарат в излучатель и, тщательно воспроизведя свечение слизняков, облучил хрустальные шарики, собранные неделю назад. Они уменьшились, превратились в семена. Теперь у него было хоть одно положительное доказательство. Он посадил
Постепенно Паркс выздоравливал. Несколько дней подряд Максуэлл выходил ловить пауков, но их с каждым днем становилось все меньше, и в конце концов они совсем исчезли. Очевидно, дата обрядового празднества была намеренно выбрана так, чтобы совпасть с периодом их максимума. Но когда они появятся снова и каким образом? Размышляя над этим, Максуэлл приступил к исследованию их останков, собранных кучей близ шалаша. Он надеялся узнать что-нибудь о способе их размножения.
Он рассматривал одного паука за другим, но безрезультатно. В конце концов, он обнаружил нечто буквально потрясающее. Это было по всей видимости яйцо; но яйцо канкилоны было одновременно и знакомым ему хрустальным шариком. Теперь у него в руках было еще одно звено всего жизненного цикла, и можно было ожидать дальнейших.
Впрочем, ждать приходилось и по другим причинам. Паркс поправлялся, но несомненно было, что некоторое время он еще не сможет передвигаться самостоятельно, а помощника — Шан Дхи у них больше не было. Максуэллу пришла в голову мысль: не отняли ли разгневавшиеся жрецы их лодку, и он решил проверить это.
Он нашел лодку на том же месте, где они ее спрятали. Он спустил ее на воду и плыл вдоль лагуны, но быстро вернулся, едва достигнув линии треугольных знаков табу, ограждающих заповедник лилий. За этой линией он увидел стоянку подозрительно выглядевших томбо. Это было неприятное открытие.
Но потом он успокоился. Один из аборигенов тоже заметил его, и оба они долго молча смотрели друг на друга. К первому томбо присоединились и другие. Но все они держались совершенно спокойно, не обнаруживая враждебных замыслов ни звуком, ни жестом, а когда Максуэлл повернул лодку и направился к острову с храмом, они равнодушно вернулись к своей стоянке.
Причину появления стоянки отгадал Паркс. Он уже мог говорить и слушал сообщения Максуэлла с величайшим интересом.
— Вся эта история с канкилоной — одна из величайших тайн туземцев, — сказал он. — Они уже познакомились с эгоизмом белых, с безоглядной хищнической эксплуатацией. Они не хотят убивать нас, если бы хотели, могли бы сделать это сразу по окончании обрядов. Но они не хотят позволить нам вернуться в Ангру хотя бы с одним живым пауком, или с его яйцом, или с каким-нибудь другим их секретом. Мы можем выйти отсюда живыми, но с пустыми руками.
— Понимаю, — мрачно произнес Максуэлл. — Они знают так же, как и мы, что если бы наша раса узнала о яде пауков, то на болота накинулись бы целые толпы, и ближайший выводок канкилон оказался бы последним. Пауков попросту слишком мало. Им выпала судьба бизонов и других вымерших видов. Но в таком случае мы попали в заколдованный круг!
— Правильно, — согласился Паркс. — Поэтому мы должны проанализировать яд и тщательно исследовать его активные ингредиенты. Но приборы у нас уничтожены. И если нам не удастся унести с собой хоть один экземпляр, то наша экспедиция окажется напрасной.
— Посмотрим, — сказал Максуэлл.
За это время там, где затонули шарики, уже взошли побеги лилий. Еще немного, и они превратятся во взрослые растения, а тогда придет пора нового ритуального обряда. Паркс и Максуэлл хотели выбраться отсюда раньше. Для этого у них была и еще одна важная причина. Если они не вернутся в Ангру вовремя, то превысят шестимесячный срок своего пребывания здесь. А тогда ничем нельзя будет убедить тупоголовых карантинных чиновников в том, что организмы у них обоих не кишат всевозможными венерианскими вирусами.