Тайна наследницы

Бабкин Борис Николаевич

— Мусора! — зло бросил Садист и побежал вверх по склону.

— Подожди, — окликнул его Геракл, — уходить к ручью надо.

— Помогите, — простонал Удав.

Садист выстрелил ему в лоб. Геракл, пригнувшись, через кусты дважды выстрелил в показавшихся милиционеров и сразу упал. Садист рухнул рядом. Они поползли вниз, надеясь, что милиционеры замешкаются у двух трупов, оставшихся на полянке.

— На кой хрен в ментов стрелял? — зло спросил Якут.

— Чтобы разозлить, — усмехнулся стрелок. — Они…

— Дура ты, паря, —

качнул головой коренастый бородач с карабином. — Поймут, что пуля из винтовки, а у этих шакалов пистолеты.

Якут сильным ударом сбил стрелка с ног.

— Винтарь протри и брось подальше, — посоветовал коренастый. — Туда, в кусты, — кивнул он на березняк. — Вытри хорошенько, и патроны тоже. Торопись, пустоголовый.

Геракл, меняя в пистолете обойму, услышал шум и, повернувшись, увидел двух милиционеров, направивших на него стволы автоматов.

— Руки в гору! — приказал один.

Геракл медленно поднялся. Вздохнув, дернулся влево, но прыгнул вправо. Милиционеры, инстинктивно дернув стволами влево, нажали на курки. Геракл все же получил три пули.

— Против автоматов маятник не качают, — со стоном проговорил он.

Недалеко снова простучали автоматные очереди.

Садист прицелился в голову приподнявшегося милиционера. По нему с двух сторон ударили из автоматов двое. Он вытащил лимонку. Вырвав чеку, лежа размахнулся, но пуля прошила ему кисть. Грохнул взрыв.

— Тут винтовка! — раздался крик из кустов. — Выбросили, суки. Патронов нет. Спецы!

Из кустов вышел милиционер.

— Двоих убили и пятеро ранены. Поняли, что в брониках, стреляли в плечи, ноги и головы. Не местные.

— А тут баба лежит, — крикнул с поляны старший лейтенант. — Ее из винтовки уложили. Только непонятно, чья винтовка. Этого тоже снайпер сделал, — кивнул он на валявшегося с пулей в груди Грифа.

Биробиджан

— Чего-то молчат, — вздохнул Соломон. — А ведь сутки уже пошли. Кристина позвонила бы. Видно, что-то произошло. Надо на время исчезнуть.

— Так Лева приедет сегодня, — напомнила жена, — и Яшеньку привезут. Ему послезавтра пять лет будет. — Она улыбнулась.

— А я забыл, — виновато признался Соломон.

— Вот он. Дворец, а не дом! — удивился Росомаха. — И как мы его достанем? — тихо спросил лежавший рядом парень в камуфляже. Еще двое лежали правее. У всех было по пистолету, ножу и десятизарядные малокалиберные карабины, стрелявшие почти бесшумно. За спиной рюкзаки с небольшим набором продуктов и фляжки с водой.

— Как темнеть начнет, работаем, — сказал Росомаха. — Надеюсь, никто не явится.

— Тут два года назад конюшня была. Сгорела. Остались руины, и сюда не ходят, — прошептал бритоголовый парень.

— Такси возьмем, и через полчаса мы дома, — улыбнулся молодой мужчина.

— Яша что-то грустный, — погладила по голове черноволосого мальчика мать. — Наверное не выспался.

— Я пить хочу, — всхлипнул мальчик.

— Здорово

Биробиджан изменился, — заметил Горец. — Правда не так, как в центре России. Все-таки евреи умеют держать равновесие во всем. И сейчас время перемен для них что-то вроде глотка воды в пустыне. В отличие от остальных, они зажили получше. И что интересно, даже в лихие девяностые тут было более-менее спокойно. Давненько я тут не был, — засмеялся он. — Почти два года. И рядом, и все никак не попадал. В общем-то дел не было, а так просто не хотелось. Где же этот Яшман? — посмотрел он часы. — Время уже…

— Я на месте, — подошел к столику невысокий еврей. — Товар где? — посмотрел он на сидевшего с Горцем за одним столиком длинноволосого молодого мужчину.

— У него, — кивнул на Горца тот.

— Сколько?

— Как договаривались, — ответил Горец. — Пять с половиной. Деньги где? — в свою очередь поинтересовался он.

— Ну не здесь же делать дело, — улыбнулся еврей. — Поехали ко мне, там все и сделаем. Заодно пообедаем, ну и отметим. У меня есть прекрасный коньяк.

— Ради хорошего коньяка поехали. — Горец поднялся.

— К ним кто-то приехал, — недовольно пробормотал Росомаха. — И ребенок еще, — он сплюнул.

— Какая разница, ребенок, взрослый. Свидетелей оставлять нельзя. Я им сам займусь, — сказал бритоголовый.

— У вас, скинхедов, все такие? — посмотрел на него Росомаха. — Хотя ты вроде вышел из их рядов?

— Меня все у них устраивало, но вот свастика… — парень поморщился. — Меня дед, считай, вырастил, а он воевал. Не смог я деда предать.

— Уснул, — с улыбкой сказала молодая женщина, войдя в столовую, где сидели Соломон, Сара и ее муж. — Плохо Яшенька дорогу переносит, — покачала она головой.

Четыре фигуры перемахнули через высокий бетонный забор, у будки осталась лежать убитая овчарка. — Работаем ножами, — предупредил Росомаха. — И чтоб пикнуть не успели. Потом быстро осматриваем дом, деньги, драгоценности забираем и уходим. Ты сразу в подвал и сам знаешь, что делать, — сказал он невысокому молодому мужчине. Тот спустился в подвал, включил фонарик и начал колдовать у газового аппарата.

— Давайте вспомним создателя нашего, — поднялся Соломон.

Сверкнули три брошеных ножа. Один вошел Соломону в шею, второй под затылок Саре, третий — сидевшему спиной к двери их сыну под левую лопатку. Молодая женщина, вскочив, замерла от ужаса. Нож воткнулся ей в горло.

— Пацаненок где-то, — напомнил Росомаха. — Хотя все равно, уйдем, дом взорвется, — махнул он рукой.

— Что-то у Файбермана тихо, — удивился, глядя в окно, сосед Соломона. — Ведь сын с женой приехали, внука привезли. И свет не горит.

Грохнул взрыв. Двухэтажный особняк, осев, начал разваливаться. Вспыхнул пожар. Вскоре, завывая сиренами, появились три пожарные машины и две скорые.

Хабаровский край

— Капитан, — выскочил из будки Сиротин со спутниковым телефоном в руках. — Тебя! Ирина!