Тайна Нефертити

Питерс Элизабет

У меня так и не появилось возможности воспользоваться алебастровым горшком. Он оказался подо мной, когда я повалилась на пол, и чуть не перебил мне позвоночник. Мне удалось отнять руки Хассана от своего горла, вцепившись ему в глаза, и тогда я заорала до боли в горле — просто рефлекторно, ведь никто меня не мог услышать...

Когда через плечо Хассана я увидела свет, то решила, что лишилась рассудка. Источника, из которого мог бы исходить этот свет, не существовало: мой фонарик был похоронен где-то в камере, а лампа Хассана разбита. И все-таки свет не гас, а становился

все ярче. В дверной проем мне было видно, как тьма за ним сменилась полумраком, а потом — желтым светом.

Хассан был слишком поглощен борьбой, чтобы заметить свет или человека, вошедшего в камеру. Человек держал в одной руке фонарь, а в другой — большой черный пистолет. Фонарь приподнялся, и пришелец тщательно и неспешно оглядел помещение. После этого приподнялся пистолет. Дуло его смотрело Хассану точно между лопаток. Я громко и испуганно вскрикнула. Мне было плевать, что в мерзком паршивце окажется больше дырок, чем в швейцарском сыре, но любая пуля, которая поразит его, вероятней всего, попадет и в меня. Очевидно, пришелец тоже это понял. Ловким движением он перевернул пистолет и со всего размаху ударил парня рукояткой по затылку.

Хассан обмяк, придавив меня всей своей тяжестью так, что я едва не задохнулась. Пришелец, презрительно пнув неподвижное тело, столкнул его с меня ногой и протянул руку, чтобы помочь подняться.

Простояв на ногах не больше трех секунд, я рухнула на пол у основания саркофага и скорчилась, закрыв лицо руками.

На моем месте было бы простительно разразиться первоклассной истерикой, но я не могла себе этого позволить. Только не при мистере Блоче, возвышавшемся надо мной с большим черным пистолетом в руке. Почему-то мне и в голову не пришло, что он явился меня спасти. Спасение было просто случайным и, возможно, временным. Каким образом Блоч нашел гробницу, притом что специалисты не сумели этого сделать, я не могла представить, но его намерения и его истинное лицо открылись мне со всей очевидностью. Теперь я знала, кто стукнул меня по голове в Деир эль-Бахри и почему.

— Ш-ш-ш! — прошептал мистер Блоч.

Он поставил фонарь на пол и сунул пистолет в карман пиджака.

Я наблюдала за ним сквозь неплотно сомкнутые пальцы. Лицо его было свежевыбритым, вероятно, и часа не прошло, как он брился. Блоч выглядел по-прежнему усталым — и неудивительно, вероятно, провел несколько бессонных ночей, грабя гробницу. Ну и актер! Я стиснула зубы в бессильной ярости, представив себе его поникшую фигуру у входа, когда я шла в темные глубины храма, куда он так ловко заманил меня, узнав, что Ди разговаривала со мной перед своим исчезновением. А я-то терзалась сомнениями, стоит ли разрушать его «последнюю надежду», признавшись, что Ди не сказала мне абсолютно ничего! «Ведь ее мать сразу умерла...»

— Р-р-р! — издала я какой-то низкий горловой звук, похожий на собачье рычание, и подумала, нет ли способа отобрать у него пистолет. Я понимала, что шанс очень невелик. Блоч был вдвое старше меня, но и крупнее тоже в два раза. И все же я решила, что попытаюсь, если не придумаю ничего получше.

В другом помещении тоже был свет, еще более яркий, и слышались голоса.

Блоч привел с собой носильщиков.

— Благодарствую, — сказала я, отнимая руки от лица и деланно улыбаясь.

Блоч махнул холеной рукой:

— Ну, не стоит благодарности. В последнее время мальчишка несколько не в себе. Извини, я на минуточку.

Он исчез в проеме и вернулся почти сразу же, держа в охапке несколько бутылок питья, свернутое одеяло и белую картонную коробку. Последняя чуть не вызвала у меня приступ истерического смеха, который я с трудом подавила. Это была коробка, куда в отелях упаковывают провизию для пикников.

Мистер Блоч вручил ее мне с учтивым поклоном.

— Приговоренным полагается обильно питаться, — съязвила я.

— Не стоит говорить в таком тоне, — укоризненно заметил мистер Блоч. Он осмотрелся вокруг в поисках на что бы сесть и в конце концов, сморщив нос, устроился рядом со мной на полу. — Я не стану обижать такую хорошенькую девушку.

— Разве только слегка стукнете по голове.

— Прошу прощения, — повинился мистер Блоч. — У меня, видишь ли, не было выхода. Однако тебе здесь не придется долго оставаться, Томми, и я сделаю все возможное, чтобы тебе тут было удобно. На-ка вот, подкрепись. — Мистер Блоч протянул мне коробку с ленчем.

— Я лучше выпила бы чего-нибудь, если вы не возражаете.

— Бог мой, я не сообразил, конечно же ты, должно быть, умираешь от жажды.

Я напряженно смотрела, как он открывает бутылку складным ножом со множеством лезвий, и, несмотря на жажду, все мое внимание было приковано не к бутылке, а к ножу. Силы небесные, этот человек был ходячим арсеналом! Если бы мне только удалось заполучить что-нибудь из его вооружения — пистолет или нож...

Лимонная шипучка была отвратительной бурдой — тепловатой, пенящейся и тошнотворно-сладкой. Но все-таки это была жидкость. И тем не менее, хотя блаженное ощущение влаги в пересохшем горле возобладало почти над всеми другими чувствами, я заметила, в каком из карманов мистера Блоча исчез его нож.

— А теперь, — сказал Блоч, когда я стерла каплю с подбородка, — позволь мне тебя успокоить. Яне могу долго возиться со всем этим. Жаль, некоторые из миленьких вещичек пропадут, но твой дружок мне сильно досаждает. Я должен все забрать отсюда к завтрашнему вечеру, вернее даже к сегодняшнему, потому что сейчас уже почти утро. После того как я закончу, я отпущу тебя.

— Вы не можете этого сделать, — как идиотка, возразила я. — Если я заявлю в полицию...

— Ну-ну, мне не хотелось бы недооценивать тебя, детка, но, думаю, это тот случай, когда ты ничего не сможешь доказать против меня. Я представлю двух отличных свидетелей, которые поклянутся, что я провел всю ночь на телеграфе.

Я сделала еще один глоток тошнотворного лимонного напитка и задумалась. Возможно, так оно и будет. А может, и нет. Во всяком случае, я узнаю это достаточно скоро. И то, что я узнаю, скорее всего, мне не понравится.

Я не смогла сдержать дрожи. Заметив это, мистер Блоч погладил меня по руке, он был просто прирожденным утешителем.