Тайна Нереиды
Шрифт:
– Значит, мы должны помешать Иэре. – Минерва улыбнулась. – Но как?
– Устроить что-то такое, чего она точно не планировала. А у нас есть…
– Элий! – выкрикнула Минерва одновременно с братом. – Клянусь головой отца, его Иэра точно не принимала в расчет. Сколько времени у нас осталось?
– До Календ ноября.
– Отлично. Должны успеть. Тебе придется обеспечить нужный ход вещей.
– Мне? – Меркурий искренне изумился.
– Кончено. Гении больше нам не прислуживают, значит, тебе лично придется все организовать.
Меркурий надул губы:
– А само собой это получиться не может?
– Сомневаюсь. Кое-где обязательно придется подтолкнуть.
Глава XII
Игры гладиаторов
«На
Аквилея. Этот город в низине, окутанный легкой дымкой, где в речном порту кружат чайки, и корабли теснят друг друга в гавани, здания причудливы и призрачны, как небо над городом. Старинные стены, выдержавшие когда-то осаду Максимина Фракийца, частью уже разрушились, частью срослись с новыми домами. В толще могучей кладки вырубили амбары, таверны, крошечные лавчонки. Каменная кладка обросла паутиной лестниц, галереями, башнями и навесами. Старина Аквилеи совсем иная, нежели старина Рима, здесь нет кричащей роскоши и неколебимой мощи. Но здесь есть тайна. Она разлита в самом воздухе, пропитанном туманами, в узких улочках с крошечными тротуарами, в неброских храмах, порой утративших яркость красок, с потрескавшимися колоннами. И знаменитое аквилейское стекло, выставленное на продажу в маленьких лавочках, изготовленное только вчера, несет в себе восхитительный дух старины.
31
12 октября.
В Аквилее собирается Большой Совет, огромный оранжевый купол нового здания Совета виден почти со всех точек города. Формально представителей в Большой Совет выбирают, но доступ туда открыт очень узкому кругу лиц – обычно – консулярам [32] , очень редко – бывшим сенаторам. Членов Совета переизбирают раз в семь лет. Большинство занимают свою должность срок за сроком, пока какой-нибудь скандал или смерть не уберут сиятельного мужа из списка избранных. Это свой круг, в который не пускают посторонних.
32
Консуляр – бывший консул.
Члены Совета обитают в старинных особняках, передвигаются по городу в старинных носилках и никогда в авто. Все они имеют прекрасное образование, их знания обширны, манеры безупречны, их речи могут соперничать с речами Цицерона, их интриги – произведения искусства. Для прочих они полубоги. Их никогда не отдают под суд. Если члена Большого Совета уличат в какой-нибудь гнусности, он покончит с собой. Это неписаный закон, который не нарушается сотни лет.
В Аквилею приезжают представители Франкии и Африки, Азии и Месопотамии, Сирии и Египта, чтобы решить спорные вопросы и раз за разом подтвердить свою преданность Содружеству. Аквилея всех мирит, успокаивает влажными туманами и напоминает о долге неуловимым запахом старины, который так похож на запах вечности.
Элий любил Аквилею, быть может потому, что когда-то выиграл здесь игры, и император Руфин возложил ему на голову венок победителя.
Новобрачные шли по узенькой Аквилейской улице. Что новобрачные, было видно сразу. Не по обручальным кольцам, а по тому, как шли они, пытаясь изобразить солидность, будто уже не один год друг подле друга, но сами никак не могли ступать ровно. Да и не мудрено: мужчина сильно хромал, а молодой жене хотелось скакать на одной ножке, что она и делала, поминутно забывая о своем солидном семейном положении. Мужчина закутался в белую тогу, будто собрался на выборы, а юная его супруга облачилась в легкое платье из голубого виссона, и вышитая золотом палла стекала с ее коротких волос на плечи. Она то и дело останавливалась
Квинт брел сзади, старательно изображая из себя простого прохожего. Цербер шагал рядом, старательно изображая простого пса.
– Хочу принести жертву Венере Лысой, – сказала Летиция, когда они остановились у подножия храма.
– Я могу присутствовать?
Летиция отрицательно покачала головой.
– Что за жертву она собирается принести? – спросил Элий у Квинта, наблюдая, как юная супруга поднимается по ступеням к алтарю. – Фимиам? Зерна? Вино? Или, может, живую голубку? Если голубку, то завтра члены Общества защиты животных закидают нас птичьими перьями.
– Венере Лысой приносят в жертву волосы. Говорят, новобрачная должна сжечь прядь волос на алтаре, чтобы супругу сопутствовала удача в сражениях.
– С кем мы собираемся воевать?
– Мы всегда с кем-нибудь воюем.
Элий отвернулся… И вздрогнул все телом. В нескольких шагах от него возле витрины с аквилейским стеклом стояла Марция. Голубая палла с золотым узором, голубые лазоревые шальвары – он помнил этот наряд до мельчайших подробностей… Кровь молотом застучала в ушах… Ее тонкая талия, ее округлые бедра… Он задыхался… Ее крупные золотые кольца в ушах…
– Ты! – только и смог выкрикнуть Элий.
Женщина обернулась. То была не Марция. Красивая, молодая, но совершенно другая женщина. Элий смущенно улыбнулся. Женщина улыбнулась в ответ и прошла мимо. Элий проводил ее взглядом. А что если бы сейчас здесь оказалась Марция, чтобы он сделал? Кинулся следом? Или остался на месте? К счастью, это была не Марция. Он так и подумал – к счастью…
– Надеюсь, Летиция не слышала твоего истошного вопля, – шепнул Квинт.
Игры в Аквилее начинаются в 5-й день до Ид октября, в праздник виноградного сока. В этот день жрец Юпитера откупоривал первый сосуд с соком нового урожая. С этого дня разрешалось продавать молодое вино. Наступало время празднеств, бесчисленных жертвоприношений богам, полулегальных вакханалий. Время вина, опьянения и веселья.
Элий всегда пил мало, а Квинт не пил вина в эти дни вовсе.
– Сегодня Клодия сражается с Авреолом. Как ты думаешь, кто победит? – спросил Квинт у Цезаря утром, когда они садились в пурпурную «трирему», чтобы ехать в амфитеатр.
– Клодия или Авреол – выбор не велик, – отозвался Элий.
Вчера приз взяла Клодия. Но вчера был первый день игр, и желания не исполнялись. А сегодня… Что случится сегодня?
Они носились по арене, как дети. Едва соприкоснувшись мечами, вновь пускались бежать. Они взрывали песок, махали мечами, будто никогда ничему не учились, но почему-то вообразили, что их неуменье будет других забавлять. Авреол сражался плохо. Клодия – еще хуже. Авреол опрокинул ее на песок трижды за три минуты. Она проиграла вчистую. Никто с небес не наблюдал за схваткой. Напрасно Элий вглядывался до рези в глазах в бледно-голубое небо над амфитеатром. Ни одной вспышки планового поля, ни одного гения в вышине. Небо бледное и чистое, как аквилейское стекло. Небесная пустота.
Амфитеатр визжал и ревел. Люди вскакивали с мест. На арену летели недоеденные яблоки и тухлые яйца.
– Где Вер? – неслось над трибунами – Вернуть Вера! Вер! Вер! Вер!
– Эй, Цезарь, тебе стоит выйти на арену и сразиться, позабавить публику, – сказала Криспина, вообразив, что умеет шутить.
Элий сцепил руки в замок и положил на них подбородок. Не мигая, он смотрел на желтый песок.
– Выйди, Цезарь, награди Цыпу, – сказал Руфин. – Вилда всякий раз превозносила его на страницах своего продажного вестника, даже если победа доставалась тебе. Теперь наконец-то она будет довольна и напишет про Цыпу хвалебное слово. Упомянет и тебя.