Тайна Нереиды
Шрифт:
Издали крепость казалась сверкающей, белой; вблизи – обшарпанной и старой. Над воротами свились серым клубком засохшие лозы дикого винограда. Привратник сидел на каменной тумбе и потягивал из глиняной бутылки вино. Корзина с пирогами стояла у его ног.
– Здесь давно нет гарнизона, – пояснила Магна. – Когда-то был музей, еще до войны. Но экспонатов почти не осталось. Изредка заходят туристы…
Привратник, продолжая жевать лепешку, указал на деревянный ящичек, стоявший на земле рядом с корзиной. Магна бросила в ящик несколько мелких монет. Привратник удовлетворенно кивнул. Девушка
Вера кидало то в жар, то в холод. Бок вновь горел огнем. Когда Вер прикладывал к коже руку, то ощущал, что там, внутри, что-то шевелится. Невыносимо хотелось прыгнуть в чашу посреди двора. Прыгнуть и опуститься на дно в благословенную ледяную глубину. Это не смерть, а избавление. В воде он видел смутные абрисы лиц, они наплывали друг на друга, исчезали и появлялись вновь. Там его ждали! Ждали долгие двадцать лет. И он ждал двадцать лет этого мига. Мига соединения! Его нельзя избежать. Он неотвратим. Желаем и ужасен. Почти как смерть и любовь одновременно. Ожидание закончилось. Холодная вода. Холодная как лед. Какое блаженство!
И он прыгнул.
Магна ухватила его за пояс. Но не было сил удержать, и она полетела следом.
Привратник не видел, что произошло. Он жевал лепешку.
На двери висел безобразный ржавый замок. Как вообще можно создать такую отвратительную вещь? Норма Галликан вставила в прорезь замка ключ. Но ключ не желал поворачиваться. Норма обернулась. Весь ее персонал – две немолодые женщины в зеленой форме медиков и старик в зеленой тунике – смотрели на нее.
Она вновь попыталась повернуть ключ, и опять безрезультатно. У Нормы всегда так – она с непринужденной легкостью конструировала модели атомов, так, будто ей кто-то сообщал их строение, но не могла справиться с примитивным замком. Унизительность нелепой ситуации приводила ее в ярость.
– Дай-ка я, – попросил старик.
Норма отступила. Странно, но в его руках ключ повернулся легко, почти без усилия. Они вошли внутрь. По углам клочьями висела паутина. Свет, изрезанный ставнями, лежал на пыльном полу золотыми ломтями.
– Здание так себе, – сказала одна из женщин. – Цезарь мог бы найти для нас что-нибудь посимпатичнее. К тому же он будет теперь богат как Крез.
– Кто мог подумать, что у этой девчонки столько денег! – воскликнула вторая. – Смазливым дурочкам всегда везет, а тем, кто работает с утра до ночи, не достается ничего.
– Это грязные деньги, нажитые спекуляциями во время войны, – отозвалась первая. – Их надо пожертвовать на больницы и приюты. Все до последнего сестерция. А она, слышали, купила себе золотую диадему.
Они говорили достаточно громко, приглашая Норму присоединиться и немного посплетничать. Норма Галликан сделала вид, что не поняла намека, и отворила дверь в просторный таблин. Таблин выглядел сносно: мозаичный пол цел, и стены почти не облупились.
Это даже хорошо. Сад им все равно не понадобится. А перистиль придется вымостить заново. Странно распоряжается жизнь. Норма никогда не думала, что вновь придется вернуться к занятиям медициной, хотя первым она получила именно медицинское образование. Потом физика захватила ее, и не оставила места уже ничему – ни медицине, ни любви, ни развлечениям. Девизом для Нормы долгие годы стала фраза Сенеки: «Досуг без занятий наукой – это смерть и погребение живого человека».
И вот Норма вновь возвращается к медицине. Ей позволили заниматься медициной вместо ядерной физики. Ее оставили в живых. А Триона убили. После того, как о смерти изобретателя бомбы стало известно, Норма потребовала встречи с Элием.
«Ты обещал нам всем жизнь. И не исполнил обещания!» – бросила Норма Галликан в лицо Цезарю.
Она не испытывала в тот миг страха – лишь хмельное веселье. Пусть и ее убьют! Пусть! Но она не будет молчать. Никогда больше не будет молчать, как молчала во время опытов Триона.
«Я не отдавал такого приказа. Император тоже… – Элий говорил убедительно. – Смерть Триона для нас всех – загадка. Это дело расследовали, но пока безрезультатно».
«Поклянись Юпитером».
«Клянусь», – без запинки отвечал Элий Цезарь.
«Но кому он мешал тогда?»
«Этого я не знаю. Чья-то личная месть… Нет, не знаю. Еще два физика из лаборатории Триона умерли при загадочных обстоятельствах. «Целий» занимается этим делом, но пока безрезультатно».
Она верила Цезарю. Верила безоговорочно. Но могла ли она точно так же верить императору Руфину?
«Это я виновата, я разрушила лабораторию Триона…»
«Нет, Норма, лабораторию разрушил я, – покачал головой Элий. – Я говорил с Гаем Габинием перед смертью…»
«Трион виноват! – запротестовала Норма. – Он хотел разрушить мир!»
– Трион виноват… – повторила Норма вслух.
– Что ты сказала, домна? – обе женщины к ней повернулись.
– Сегодня Календы, – сказала Норма. – Удачный день для начала большого дела.
Норма обвела взглядом запыленный таблин. В этой комнате она бывала, и не раз. Ведь этот дом принадлежал Корнелию Икелу. Здесь в перистиле Норма впервые поцеловалась с человеком, которого теперь считают убийцей. Хорошо, что отец не дожил до нынешних дней – старик всегда относился к Корнелию Икелу, как к родному сыну.
Норма спустилась в подвал. Старик-сторож нес перед нею фонарь. Здесь можно устроить виварий. Счетчик радиоактивности, приколотый на ее тунике, замигал красным. Тревожное частое щелканье… Повышенный фон? Орк! Откуда? Ведь это обычный дом. Полупустой подвал. Несколько старых сундуков по углам, и больше ничего.
– Что здесь хранилось? – спросила Норма.
– Не знаю, домна. Одно время вон там лежали какие-то канистры, страшно тяжелые, но потом они исчезли.
– Разве дом не обыскивали?