Тайна Нереиды
Шрифт:
Летиция кисло улыбнулась в ответ – она все еще злилась на Юлию за ее выходку на пиру Сервилии. И актриса прекрасно поняла ее улыбку. Она бесцеремонно ухватила Летицию за локоть и прошептала на это раз так, чтобы слышала только Летти:
– Если ты все еще дуешься на меня, глупышка, то зря. Моя грубая выходка дала тебе повод удрать из триклиния. Неужели ты этого не поняла?
Летти растерянно заморгала. В самом деле, какая же она дура! Юлия отстранилась и ободряюще улыбнулась Летиции.
– Ничего, в твои годы я была еще глупее. Вот Элий меня любит, и ты люби, Летиция, потому что мне постоянно требуется чья-то любовь. Я без этого просто не могу жить.
– Ты смеялся со всеми, Цезарь? –
– Марк! – выдохнул Элий и стиснул локоть знаменитого актера. – Как ты?
– Решил, что лелеять горе – самое глупое занятие на свете. В кино сниматься не могу, что-то мешает. Но на сцену вышел. У меня остался кусочек жизни, надо его прожить.
– Дядя Марк! – воскликнула Летиция. – Уж от тебя-то этого я никак не ожидала! Зачем ты нас так осмеял?!
– Глупая девочка, ты ничего не понимаешь, – покачал головой Марк Габиний. – Если над чем-то можно посмеяться, то это просто здорово. Горе, над которым нельзя смеяться, вот что ужасно.
И опять она смутилась. Почему она все время ошибается? Потому что молода? Или потому что глупа?
– Право, да тут нет обиды! – весело воскликнул Элий, притянул к себе Летицию и поцеловал в губы, быть может чуточку театрально, ибо в сенате Элий был сенатором, гладиатором на арене, а в театре – комедиантом. Совсем чуть-чуть. Он не надевал маску, но пользовался гримом. Рим обожает подобные проделки. – В жизни все было так же, как в пьесе. Страсть, деньги, интриги. Последовательность не важна. Меняем их местами, правда становится ложью, ложь – игрой воображения, обман – удачей, все вместе – искусством.
В маленькой тесной уборной актеры ему дружно аплодировали. Его двойник, который то и дело начинал хромать под дружный хохот артистов, полез обниматься с Элием. Двойник был пьян. Неведомо откуда опять появился Квинт, принес коробки с пирожными, и очень ловко извлек Летицию и Элия из дружеских и пьяных объятий лицедеев.
Когда они вышли из театра, уже начинало светать. Ясно было, что Элию спать не придется.
Глава XV
Новые игры Элия
«Скандал в театре Помпея закончился своеобразным триумфом Цезаря. Он удивил всех – и зрителей, и актеров».
Элий принял горячую ванну и выпил чашку черного кофе. Ему не хотелось спать. Ночь, проведенная в театре, подействовала на него возбуждающе. Хотелось еще немного побыть актером. Он направился в таблин в халате из махрового хлопка, босиком, не хромая на самом деле, а изображая, что хромает. Он кланялся бюстам и статуям и посмертным маскам, он дурачился, как мальчишка. Ему было весело. Через четыре часа он будет принимать клиентов, выслушивать просьбы, выписывать чеки. Может, он тоже начнет ломаться и цитировать Плавта? Или этого бездарного Силана, который тужился сделать пьесу смешнее?
44
23 октября.
Пурпурная туника и пурпурная тога Цезаря лежали на стуле в таблине. Элий скинул домашний балахон и облачился в пурпур. Драгоценный пурпур, властолюбивый пурпур, обожествляющий пурпур. Неужели Элий станет когда-нибудь императором? При этой мысли сердце заколотилось сильнее. Но совсем чуть-чуть. Это может быть. Но желает ли этого Элий? Нет, не быть ему повелителем Империи. Он был неплохим сенатором. Даже не
45
Марк Аврелий. «Размышления». 6.13.
На стене таблина между двумя нишами висела новая картина аквилейского художника Тициана – подарок Летиции на свадьбу. Небольшой холст в массивной золотой раме. Прекрасная рыжеволосая женщина раскинулась на кровати, подогнув колени. Ее томная поза, и согнутая в локте рука и улыбка на губах – все было выразительно. Женщина ждала соития. Необычного, но от этого не менее сладостного. Она ждала самого царя богов. И он явился. Золотые монеты падали с неба. И глупая служанка ловила монеты в передник. Монеты, которые в следующее мгновение превратятся в капли спермы. Слишком чувственная для таблина картина. Куда правильнее было повесить ее в спальне. Но Летти хотела, чтобы картина украшала таблин, и Элий не стал перечить молодой жене.
Элий взял со стола папку с делами клиентов, раскрыл ее, но успел просмотреть только первую страницу – просьбу вдовы легионера Порции о предоставлении ее сыну средств на учебу в риторской школе. Потому как в этот момент в таблин вошла Летиция в прозрачной коротенькой тунике, держа в одной руке две золотые чаши, а в другой – бутылку вина.
Элий посмотрел на жену с удивлением:
– Разве ты не собиралась лечь?
Она затрясла головой. Театр подействовал на нее так же, как и на Элия – ей хотелось лицедействовать и дурачиться.
– В прежние времена римским женщинам запрещалось пить, – заметил Элий. – Это было правильно.
– Да, да! А еще запрещалось мужу делать подарки любимой супруге. Тоже правильно? – Она лукаво прищурилась.
– Этот закон сам собою утратил силу. Что тебе подарить, милая?
– Себя. Элий, ты – мое – единственное, по-настоящему исполненное желание. Ты, исполнитель желаний, понимаешь это! – воскликнула она патетически.
– Понимаю… – сказал он спокойно.
– Ничего ты не понимаешь. – Она опустилась на ковер. – Ничегошеньки ты не понимаешь, – повторила, мотая головой из стороны в сторону. – Я кричу-кричу, зову-зову, а ты будто глухой, не слышишь ничего… ну почему ты такой, ну почему я люблю тебя такого… Иди сюда! – она хлопнула ладонью по пышному ковру. – Иди и сядь рядом со мной.
Он повиновался.
– Слушай, – она начала декламировать нараспев:
«…Лишь тебя увижу – уж я не в силахВымолвить слова,Но немеет тотчас язык, под кожейБыстро легкий жар пробегает, смотрятНичего не видя, глаза, в ушах же —Звон непрерывный». [46]Тебе это знакомо?
– «…соитие – трение известных органов и выбрасывание семени, соединенное с особыми спазмами» [47] , – мысленно процитировал он в свою очередь.
46
Сапфо, перевод В. Вересаева.
47
Марк Аврелий. «Размышления». 6.13.