Тайна Обители Спасения

Феваль Поль Анри

Он провел рассыпавшегося в благодарностях Жермена в дом и тут же вернулся обратно к своим собеседникам.

– У малого входа со стороны улицы Муано нас ждет почтовая карета, – чуть слышно произнес Тулонец. – Лошадей я выбирал сам. После того, как все будет кончено, мы бежим через сад, делим сокровища в карете, а потом останавливаемся там, где вы захотите, и после этого каждый идет своей дорогой. Я все правильно говорю?

– Да, – хором ответили заговорщики. Через минуту они вошли в особняк.

XL

КАРЕТА НОВОБРАЧНЫХ

Лекок

не солгал. В Форс все прошло как по маслу. Несмотря на то, что лейтенант Паже и Эшалот ничуть не были похожи друг на друга, казалось, никто ничего не заподозрил. По всей видимости, администрацию тюрьмы поразила эпидемия внезапной слепоты. Только привратник скорчил презрительную гримасу, глядя в спину удаляющемуся Морису, одетому в черный редингот, в котором совсем недавно щеголял бывший аптекарский ученик.

– Хозяйка, – с чувством произнес Эшалот, прощаясь с предметом своей страсти, – если со мной что-нибудь случится, позаботьтесь о Саладене! Поведите этого младенца по стезе добродетели! Что касается меня, то я безмерно счастлив пострадать за вас, и мысль эта послужит мне утешением, когда я останусь один в этой мрачной тюремной камере. До свидания! Удачи вам!

– Пока, старина! – ответила Леокадия, крепко пожимая ему руку. – Я хочу еще раз повторить тебе: из всей толпы поклонников, домогавшихся моей любви, я выбрала тебя. Так что я возьму тебя к себе в дом в качестве мужа, когда все это кончится. Это будет тебе наградой за все страдания.

На улице Паве стояла карета маркизы. На козлах сидел молчаливый кучер, отзывавшийся на имя Джован-Баттиста. Человек, который находился на запятках, был в напудренном парике, однако в этом «лакее» без труда можно было признать завсегдатая кабачка «Срезанный колос» господина Пиклюса.

Морис и Валентина сели рядом. Устроившись на переднем диванчике, мамаша Лео небрежным тоном назвала кучеру адрес особняка полковника Боццо-Корона.

Карета свернула на улицу Сен-Антуан. Некоторое время вдова молча смотрела на державшихся за руки молодых людей. Влюбленные были погружены в глубокую задумчивость.

– Что я вижу! – внезапно вскричала укротительница, украдкой смахнув слезу. – Кажется, кроме меня, здесь нет смелых людей! Вы похожи на двух приговоренных к смерти. Черт побери! Чего вы боитесь? Мы же с вами не в лесу! Была бы моя воля, оба этих бандита давно валялись бы на земле, а нас бы и след простыл!

– Поймите, мамаша Лео, достаточно им сказать одно слово, и каждый прохожий превратится в нашего врага,– тихо произнесла Валентина. – Любой нормальный человек погонится за нами, когда узнает, что по улицам разгуливает сбежавший из тюрьмы убийца.

Она поцеловала руку Мориса.

– Да, это верно! – пробормотала мамаша Лео, опустив голову. – Об этом-то я как раз и не подумала. Все против нас! Бандиты, правосудие, весь мир!

Из-под полы своего казакина она вынула пару пистолетов и протянула их Морису.

– Возьми это, лейтенант, – сказала Леокадия. – У меня есть еще несколько таких игрушек. Не бойся, я умею с ними

обращаться.

Морис с радостью схватил оружие.

– Возможно, в гостях они нам очень пригодятся, – добавила укротительница.

– Нет, не пригодятся, – покачав головой, прошептала Валентина. – Нам остается лишь уповать на Бога. А из людей нам способен помочь только Куатье. От него зависит очень многое.

– По-моему, все зависит от полковника, – пробурчала вдова. – Не сердись, дорогая, я не буду настаивать на своем мнении. В конце концов, я только ваша помощница.

Разумеется, читателю известно, кто был прав в этом споре: Валентина или мамаша Лео.

Карета ехала быстро. Сейчас она находилась в самом центре Парижа. Действительно, о побеге не могло быть и речи: на улицах толпилось множество людей и лейтенанта Паже сразу схватили бы.

Морис, Валентина и мамаша Лео походили на людей, скованных одной цепью. Их удерживало в плену невидимое оружие...

Наконец карета остановилась на улице Терезы перед особняком полковника Боццо-Корона. Морис поцеловал свою невесту в лоб.

Ворота распахнулись, и экипаж въехал во двор.

Наши герои вышли из кареты. У крыльца их ждал слуга, тут же проводивший в дом молодых людей и мамашу Лео.

Все молчали.

Когда они поднимались по лестнице, Морис прижал руку Валентины к своей груди.

– Как мы были бы счастливы! – прошептал он.

– Душа не умирает, – ответила девушка, подняв глаза к небу.

Открылась дверь, и они очутились в спальне полковника, совсем недавно описанной нами. Здесь уже собрались гости.

XLI

ДОБРО И ЗЛО

В тот момент, когда в комнату вошли Валентина и Морис, за которыми следовала мамаша Лео, все столпились у постели больного. Исключение составлял лишь Жермен, скромно державшийся в стороне. Не надо было обладать медицинскими познаниями, чтобы понять, что старик агонизирует. Казалось, на кровати лежит иссохшая мумия. Лицо полковника было озарено огоньками свечей и от этого оно выглядело еще более зловещим.

Часто бывает так, что человек умирает в страшных мучениях. Говорят, что кончина праведника всегда тиха и спокойна. Непохоже было, что полковник страдает. Порой он открывал глаза, и тогда все присутствующие видели, что этот человек по-прежнему в здравом уме.

– Наш глубокоуважаемый друг – не из тех, от кого нужно скрывать правду, – печально произнес принц Сен-Луи. – Его смерть прекрасна, как и его жизнь. Он уходит от нас, делая счастливыми двоих влюбленных.

Остальные друзья полковника – барон де ля Перьер, Порталь-Жирар и доктор Самюэль – казалось, с трудом сдерживали слезы.

Аббат Юро подошел к заплаканной маркизе д'Орнан, взял ее за руку и сказал:

– Совсем недавно мне еще раз посчастливилось услышать его голос. Когда я поднес к губам нашего дорогого друга распятие, он сказал мне: «После свадьбы вы займетесь мной». Сударыня, не надо плакать, этому человеку можно только позавидовать: скоро он будет на небесах.