Тайна одноглазой «Джоконды»

Роньшин Валерий Михайлович

– Ты Мухина?!

– Да, вот уже почти четырнадцать лет.

– Нет, девочка, мне нужна другая Мухина, – убежденно сказал он. – Та, которая раскидала банду рэкетиров в поезде.

– Так это я раскидала.

Крепыш поморщился.

– Не морочь мне голову, дорогуша.

К нам подошел Немухин.

– Она вам голову не морочит. Эмма действительно расправилась с тремя бандитами. Ну и я ей немножко помог.

– А-а, так вы Немухин?!

– Да. А вы кто?

– Григорий Молодцов! – небрежно представился крепыш. – Лучший

питерский сыскарь. Меня еще называют – Суперопер. Небось слыхали обо мне и моих крутых ребятах из Ударной группы по борьбе с бандитизмом?!

– Лично я не слыхала, – честно призналась я.

– Я тоже, – сказал Немухин.

– Хм. Странно. Ну да ладно, рассказывайте, как дело было. Охранники уже по рации доложили, но я хочу знать подробности.

Мы рассказали.

– Хм, – снова хмыкнул Молодцов, выслушав наш рассказ. – Да я гляжу, вы лапшисты.

– Кто мы?! – спросили мы в один голос.

– Лапшисты. – Молодцов вынул из кармана портсигар, на крышке которого была выгравирована надпись: «Григорию Молодцову – мастеру силового задержания». – Лапшу мне на уши вешаете.

– Ну знаете!.. – возмутился Немухин.

– Знаю, приятель, знаю, – сказал суперопер, доставая из портсигара сигарету и закуривая. – Григорий Молодцов все знает. Его на мякине не проведешь. Судя по вашим описаниям, в поезде орудовала банда Паштетова «Летучие кошки». Но этого просто быть не может. Паштетов – видный авторитет в криминальном мире. Он банки в Москве грабит. И до такой мелочовки, как железнодорожный рэкет, опускаться не станет.

– Так вы что, нам не верите?! – удивленно воскликнула я.

– Не верю, – спокойно подтвердил Молодцов. – Ты думаешь, Григорий Молодцов лопух? Нет, дорогуша, не лопух. Я и книжки читаю, и телевизор смотрю. И не надо мне тут вкручивать, будто ты вырубила трех здоровенных мужиков.

Я пожала плечами:

– Можете не верить. Нам-то что.

– А то, дорогуша, что все это очень даже подозрительно.

– Ах, вам подозрительно! – не выдержав, закричал Немухин. – Лучше бы спасибо сказали за то, что мы выполнили вашу работу. Оказали сопротивление преступникам, да еще отобранные деньги пассажирам вернули.

– Большое спасибо, – язвительно сказал Молодцов.

– Большое пожалуйста, – язвительно ответила я.

Разговор явно не клеился.

– Ладненько, – выплюнул он сигарету на платформу. – Если вы такие шустрые ребята, что самому Паштетову рога обломали, то где его оружие?.. Паштет никогда не расстается со своей пушкой 45-го калибра. Это я точно знаю.

– Не было у него никакой пушки, – сказала я.

Мне совсем не хотелось отдавать этому типу «кольт», который я захватила в честной борьбе. Он мне еще самой пригодится, раз уж я теперь телохранительница.

– Значит, не было пушки, – с усмешкой повторил Григорий Молодцов, глядя на оттопыренный карман моей куртки (где как раз и лежал «кольт»). – Ну-ну. А с какой целью вы приехали

в Питер?

– Это что, допрос?! – вскинулся Немухин.

– Какой же это допрос, – лениво произнес суперопер. – Допросы я по-другому провожу. – И как бы невзначай добавил: – А вы, случаем, не родственники?

– Нет, не родственники, – сухо ответила я.

«Дурум-бурум-бурум-дурум», – с оглушительным треском заговорила рация в кабине уазика. Но крепыши все поняли.

– Гриша, – позвал один из них Молодцова. – На Марата ювелирный грабанули!

– Едем! – коротко бросил Молодцов. – Заводи колымагу.

И, уже сидя в машине, прокричал нам с Немухиным:

– Завтра в одиннадцать придете ко мне на Захарьевскую улицу. В следственный отдел. Усекли?!

– Усекли, – ответила я, мысленно посылая его куда подальше.

Милицейский драндулет лихо развернулся на узком пятачке платформы. Мигалка замигала, сирена завыла, и уазик на сумасшедшей скорости погнал вдоль состава, разгоняя провожающих и отъезжающих, словно испуганных голубей.

Ну а мы с Немухиным потопали в «Невский Палас».

Глава XII

Взрыв в гостинице

Гостиница «Невский Палас» находилась на Невском проспекте, в пяти минутах ходьбы от Московского вокзала. По дороге нам попались два красочных рекламных плаката. На одном была изображена «Джоконда» со своей загадочной полуулыбкой, а на другом… Элька Синичкина. У Эльки, в отличие от Моны Лизы, улыбка была до ушей.

В первой рекламе говорилось, что в Эрмитаже экспонируется бесценный шедевр Леонардо да Винчи «Джоконда»; а во второй сообщалось, что во Дворце молодежи проходит конкурс «Супермодель России».

– Послушайте, Эмма, – сказал Немухин, когда мы уже подходили к гостинице, – я забронировал двойной номер. Это два номера, соединенные между собой. Не могли бы вы поселиться в одном из этих номеров? Раз уж вы моя телохранительница.

– Хорошо, – согласилась я.

– Тогда, если вы не возражаете, я скажу портье, что вы моя дочь.

– Ладно, – кивнула я.

Так мы и поступили. Сказали усатому портье, что я Эмма Немухина; забрали ключи от 203-го и 204-го номеров и поднялись на второй этаж.

Немухин с Гафчем сразу же завалились спать, а я пошла прогуляться по городу. Питер я знала не хуже Москвы. У Володьки здесь жила дальняя родственница тетя Мотя, и мы частенько приезжали к ней на каникулы.

Рекламные плакаты с Джокондой и Синичкиной были расклеены по всему центру. И я решила, не откладывая дела в долгий ящик, пойти в Эрмитаж и посмотреть на оригинал знаменитой картины.

На Элькин оригинал я смотреть не собиралась. Насмотрелась еще в школе.

Когда я подошла к Эрмитажу, то увидела, что желающих пообщаться с Джокондой было больше чем достаточно. Огромная очередь тянулась через всю Дворцовую площадь до Невского проспекта.