Тайна одноглазой «Джоконды»
Шрифт:
Грохот был неимоверный.
Впереди что-то загорелось. Повалил черный дым. Послышались испуганные крики.
Воспользовавшись переполохом в лагере противника, я помчалась в бывшую прихожую, где выход был заложен кирпичом. БА-АХ!! – выстрелила я из гранатомета. На месте кирпичной стены теперь зияла огромная дыра.
Путь открыт! Вперед, Эмка!
– Пока, братва! – попрощалась я с бандитами. – Пишите письма!
Я выбежала из квартиры.
– Мы с тобой еще встретимся, Мухина! – услышала
– Обязательно встретимся! После дождичка в четверг!.. А это тебе мой подарочек на прощание! – Я нажала на спуск. Но выстрела почему-то не последовало.
Шутить мне сразу расхотелось.
– У нее гранатомет не стреляет! – догадался Однорукий. – Хватайте ее, ребята!!
Вся орава вновь бросилась за мной. Я кинула в них гранатомет и, перепрыгивая через две ступеньки, погнала на чердак.
Володька сладко спал, подложив под щеку ладонь.
– Воробей, – принялась я его тормошить. – Хорош дрыхнуть!
– Мухина? – потер он кулаками глаза. – Фу ты черт. Уснул.
– Бежим, Володька!
Он широко зевнул:
– Слушай, а как ты вылезла из мусоропровода?
– Давай быстрее! – дергала я его за руку. – Бежим!!
– Куда бежим?.. А что ты такая мокрая?..
– Ванну принимала!
– Какую еще ванну? Ничего не понимаю.
Тут засвистели пули киллеров, и Воробей все понял.
– Мухина, в нас стреляют! – заорал он. – Надо бежать!
– Наконец-то дошло!
Мы кинулись к чердачному окну, выбили стекло и выскочили на крышу. Хлестал дождь. Мы помчались по крыше. Под ногами громыхало кровельное железо. Киллеры не отставали, продолжая палить в нас из пистолетов.
– Воробей, у тебя же пушка в кармане! – вспомнила я. – Дай сюда!
– Я сам! – Володька на ходу выхватил «кольт» и открыл беглый огонь по бандитам.
Отстреливаясь, мы перескакивали с одной крыши на другую. Хорошо еще, дома стояли почти вплотную друг к другу. Но вот когда надо было перескочить в очередной раз, вдруг оказалось, что расстояние между домами метра три, если не больше.
Мы растерянно остановились.
– Что будем делать, Воробей?!
– Не знаю!
– Может, попробуем с разбегу?!
– Ты спятила, Мухина!
Я огляделась и увидела пожарную лестницу.
– Воробей, лестница!
– Давай лезь скорей!
– А ты?
– Я их задержу!
– Нет, Володька!
– Да, Мухина! Лезь, я за тобой!
Я ухватилась за мокрые перекладины и начала быстро спускаться. Лестница держалась на честном слове. От моих движений она ходила ходуном, грозя вот-вот обрушиться. Главное, ни одного окна на стене не было. Зачем здесь тогда нужна пожарная лестница?..
Впрочем, не это меня сейчас волновало.
– Воробей, – поминутно кричала я вверх, – ну где же ты?!
– Иду,
Я уже спустилась на уровень второго этажа, когда лестница оторвалась от стены и со страшным грохотом начала падать. Я отчетливо поняла, что если сейчас не прыгну в сторону, то окажусь под грудой искореженного железа. С силой оттолкнувшись от перекладины, я прыгнула, моля бога, чтобы ржавая громадина меня не задела.
Мне повезло, я приземлилась в детскую песочницу.
А вот Володьке не повезло. Он остался там, наверху, в окружении беспощадных убийц. И я уже ничем не могла ему помочь.
А вдруг могла?!
В порыве отчаяния я бросилась к ближайшему подъезду. Тотчас левую ногу пронзила острая боль. Застонав, я упала. Все. Теперь я уже точно ничего не смогу сделать. Безоружная, с больной ногой…
– Эх, Вовка, Вовка, – вздохнула я и поползла к стене, чтобы меня не засекли с крыши.
По моим щекам текли горячие слезы, смешиваясь с холодными каплями дождя.
Глава XXIX
Граф Канализацын
В конце концов я приковыляла к дому тети Моти. Тихонько открыв дверь, вошла в темную прихожую. Я понимала, что смертельно рискую, возвращаясь в квартиру Матильды Эрнестовны. Здесь меня вполне могли поджидать киллеры, посланные Одноруким. Но с другой стороны, я навела такой тарарам в квартире самого Однорукого, что он вряд ли успел опомниться.
Из комнаты с радостным лаем выбежал Гафчик и начал, играя, хватать лапами мои ботинки.
– Подожди, Гафч, – вяло махнула я рукой.
От пережитых волнений я еле держалась на ногах. Вся одежда на мне была мокрая; а в горле, наоборот, все пересохло. Притащившись на кухню, я стала жадно пить воду прямо из-под крана. Я, наверное, половину питерского водопровода выхлебала, пока наконец не почувствовала, что напилась.
Надо было уходить. Но куда?.. Я без сил плюхнулась на табуретку. А может, рискнуть и остаться здесь до утра? Вряд ли Однорукий этой ночью станет меня тут искать.
А, будь что будет!
Я разделась, приняла душ и бухнулась в кровать.
Утром меня разбудило радио. Диктор бодрым голосом сообщал прогноз погоды. Прогноз в Питере был обычный: до обеда дождь, после обеда грязь.
Едва открыв глаза, я сразу вспомнила о героической смерти Воробья и рассказала об этом Гафчику.
– Да, Гафч, – говорила я притихшему псу, – ты можешь гордиться своим хозяином. Володька был крутой парень. Он вел себя как настоящий герой, прикрывая мой отход. Но силы были неравны. Светлая память о Воробье навсегда останется в наших сердцах. В твоем – собачьем. И моем – человечьем. Правда, Гафчуля?