Тайна одноглазой «Джоконды»

Роньшин Валерий Михайлович

– Узнать-то можно. Однорукий ужасный педант. Он ведет регистрационный журнал, куда аккуратно записывает поступившие заказы на убийства. Кто заказал ствол, на кого заказали… Все пишет.

– Эх, хоть бы одним глазком заглянуть в этот журнал! – мечтательно воскликнул Володька.

– Да, неплохо бы, – согласилась я. – Да разве заглянешь. Однорукий, наверное, журнал в сейфе хранит.

– Ничего подобного, – сказал Бубликов. – Я несколько раз видел, как он доставал журнал из верхнего ящика письменного стола в своем кабинете.

– А

где его кабинет? – быстро спросил Воробей.

– Прямо над «Клубом К». У Однорукого на втором этаже огромная квартира. Живет он в ней один. Все вечера проводит в клубе.

– Тогда, может, вы… – начал было Володька.

– Нет, – перебил его Бубликов. – Поймите меня правильно, ребята. Я не могу рисковать. У меня же семья, дети. Кто позаботится о моих двенадцати сорванцах, если со мной что-нибудь случится?

– Тогда, может, мы… – начала было я.

– Тоже нет, – перебил меня Бубликов. – Журнал лежит не в сейфе, потому что вся квартира как один большой сейф. Бронированная входная дверь. Сигнализация. На окнах толстые решетки под током… – Он посмотрел на часы. – Ой, мне пора бежать, ребята. А то я опоздаю на последнюю электричку.

Я тоже посмотрела на часы – одиннадцатый час вечера.

– Вы в пригороде живете? – спросил Володька.

– Ага. В Сестрорецке.

– В Сестрорецке?! – воскликнули мы с Воробьем.

– Да. А что?

– И работаете на овощебазе, – припомнила я.

Надо же, какое совпадение. Ведь именно о Сестрорецке и овощебазе хрипел умирающий Немухин на полу в «Клубе К».

– Работал, – уточнил Бубликов. – Меня же уволили.

– Скажите, Алексей, – спросила я, – а что там у вас, на овощебазе?

– Морковка, свекла, картошка…

– Да нет, – сказал Володька. – Мухина имеет в виду, нет ли там чего-нибудь… необычного.

– Необычного?.. – повторил Бубликов. – Да вроде все обычно. Вот разве необычно – нас всех сразу начальство уволило. Всю базу. И набрали новых людей откуда-то со стороны. И еще необычно – с того времени, как всех уволили, из магазинов Сестрорецка исчезли отечественные фрукты и овощи. Продаются одни иностранные. А куда, спрашивается, наши подевались? Странно.

– Да, странно, – согласилась я.

– Слушай, Леха! – азартно хлопнул Володька Бубликова по спине. – А ты не можешь незаметно проникнуть на базу?!

– Незаметно? – усмехнулся Бубликов. – Могу. Знаю я там одну лазейку. Я через нее капусту с базы выносил…

– Вот и залезь через эту лазейку.

– Идет! Сегодня же ночью залезу. Мне самому, признаться, интересно. Овощебаза работает, а овощей в магазинах нет. Завтра я вам позвоню и расскажу, что видел. Сами понимаете, в город мне теперь соваться не стоит.

– Да и звонить вам не стоит, – сказала я. – Вы лучше телеграмму дайте. На мое имя.

– А что написать?

– Поздравьте меня с днем рождения. «Дорогая Эмма. Поздравляю с днем рождения…» И все такое. А сами через

каждую вторую или третью букву напишите свое сообщение. В общем, зашифруйте его как-нибудь. А мы его тут как-нибудь расшифруем.

– А вдруг не расшифруете?

– Расшифруем, – уверенно произнес Володька. – Я лучший дешифровальщик в мире.

– Понял. Сделаю. – Бубликов записал в блокнот тети-Мотин адрес и встал из-за стола. – Спасибо за чай.

Мы прошли в прихожую.

– Да, вот еще что, – вспомнила я. – Вы ведь утром сюда заходили?

– Заходил, но вас не было дома.

– А кто-нибудь был в квартире?

– Кроме собаки, никого. – Он вновь взглянул на часы. – Побегу, ребята. Ждите моей телеграммы.

И Бубликов убежал.

Глава XXV

Приказ замдиректора

На следующее утро, за завтраком, мы с Володькой провели военный совет.

– Значит так, Мухина, – говорил Воробей, уплетая вареники с творогом (которые, между прочим, сделала я). – Первое: утром в квартире побывал не только Бубликов, но и еще кто-то. Второе: в регистрационном журнале Однорукого написано имя человека, который хочет тебя убить. Третье: в Сестрорецке на овощебазе хранятся явно не овощи…

– Четвертое: тебе нравятся мои вареники?

Володька посмотрел на тарелку с варениками, словно только что ее заметил.

– Да ничего особенного.

– Ах вот как?! Сам слопал двадцать пять штук и говорит: ничего особенного!

– Откуда двадцать пять? Ты что, считала?!

– Конечно, считала. Ровно двадцать пять вареников. А двадцать шестой у тебя во рту!

Воробей закашлялся и, сунув два пальца в рот, вытащил оттуда… волосок.

Меня охватила мгновенная паника.

– О, боже! Это же мой волос! Я начинаю распадаться!..

– Не ори, Мухина. С чего ты взяла?

– Смерть же говорила! Сначала начнут выпадать волосы, потом зубы, затем ногти… Вот и началось! Какой кошмар!..

– Успокойся. Смерть обещала тебе через неделю позвонить. Ведь так?

– Ну так.

– А сколько прошло времени с ее первого звонка?

Я быстро подсчитала.

– Два дня.

– Вот видишь. У тебя в запасе еще пять дней.

Я немного успокоилась.

– Хочешь подложу вареников, Воробей?

– Нет уж, благодарю, – отодвинул он тарелку. – Ешьте сами с волосами.

– Подумаешь, какой брезгливый. – Я взяла тарелку и поставила ее на пол перед Гафчиком. – Лопай, Гафчуля.

Пес с удовольствием накинулся на вареники.

– Продолжим, Мухина, – деловито сказал Володька. – Если Бубликов не брал «Джоконду», то кто же ее тогда взял?

Мы, не сговариваясь, посмотрели на Гафчика.

– Гафч, – спросила я, – кто-нибудь, кроме Бубликова, заходил вчера в квартиру?

– Гаф, – невнятно ответил Гафчик, не отрываясь от еды.

– Что же ты, паршивец этакий, нам об этом не сказал?!