Тайна озера Кучум

Топилин Владимир Степанович

пливо пошла к жёлтому окну. Поравнявшись с покосившейся

дверью, девушка ловко вывернула ноги из юкс, откинула ногами

лыжи, тенью росомахи скользнула к невидимой на фоне общего

строения двери. Негромко скрипнула узкая дверь. Уля вошла

в убогое помещение.

— Драствуй, они!1 — поприветствовала она Ченку слегка

взволнованно.

Та подняла голову, тут же уловила необычное поведение до­

чери. Недолго задержав взгляд своих чёрных, пронзительных

глаз на лице девушки,

отложила в сторону челнок и планку для

вязания сетей, вытащила изо рта дымящуюся трубку, заулыба­

лась, заговорила на своём родном языке:

— Драствуй, доська! Почему так толго ноки таскаешь?

Уля ответила сразу, без утайки, как будто ножом срубила

молодой росток талины:

— Они, я нашла в тайге лючи!

— Лючи? — удивлённо вскинула брови Ченка и проворно

вскочила на ноги с медвежьей шкуры. — Де он?

Призывая за собой мать, дочь коротко взмахнула рукой,

выскочила на улицу. Увидев на важенке сгорбившегося муж­

чину, Ченка с опаской остановилась рядом. Но Уля призвала

к действиям. Мать подскочила и помогла снять со спины оле­

нухи незнакомца. Человек попытался удержаться на ногах, но

зашатался, колени подогнулись. Ченке и Уле стоило огромных

усилий, чтобы удержать его.

1 Они — мать (эвенк.).

41

ВЛАДИМИР ТОПИЛИН

— Пашто такой слапый? Отнако помирать сопрался? — за­

лопотала Ченка.

В ответ мужчина что-то замычал, закрутил головой. Уля не­

громко проговорила:

— Тихо, они. Агафон услышит...

Ченка понимающе встрепенулась, бросила острый взгляд

на жёлтые окна хозяйского дома, поднырнула под грудь не­

знакомца, потащила его на себе в избу. Стараясь помочь, Уля

поддерживала сзади. Когда им наконец-то удалось втиснуть

через узкий, низкий проход почти неподжвижное тело, хо­

зяйка дома осмотрела бородатое, осунувшееся лицо при свете

лампады.

— У'У'У» люча, отнако! Пашто такой хутой, как амикан зи­

мой? — воскликнула она, сдернула с головы шапку, потянула

за рукав куртки. — А руки-то! Красные, как прусника. Морозил

сапсем. Ты што, руками в снегу мышей ловил? — И уже к до­

чери: — Где пыл? Как вытра, в реке плавал?

— Нет, они. Я его на Ахтыне нашла. Стрелял, на помощь звал.

Я шла на выстрел, нашла след, стала тогонять. А он, — кротко

показала глазами, — в Харчика стрелял. Упил... —

объясняла со

слезами девушка, стягивая с русского куртку.

— Зачем в тугутку стрелял? — нахмурив брови, грозно спро­

сила Ченка.

— Есть... — наконец-то вымолвил первое слово русский и че­

рез некоторое время добавил. — Хотел...

— Они, он руку кушай, — тихо проговорила Уля.

— Как то, руку? — испуганно шарахнулась Ченка. — Ты што,

труга стреляй, а потом кушай?!

— Нет... Он сам умер. Вчера утром. Я его тащил, а потом... Уже

вечером... — едва слышно, с трудом переводя дыхание ответил

незнакомец и повалился на земляной пол.

Мать и дочь подхватили, перенесли в дальний угол на шкуры.

Раздевая, Ченка потянула за рукав холщовой, наполовину ист­

левшей рубахи. Уля стала снимать изодранные долгими пере­

ходами и временем ичиги. Когда в свете керосиновой лампы

открылась голая, с выпирающими ребрами грудь, Ченка сочув­

ствующе закачала головой:

42

ТАЙНА о з е р л к уч ул л

— Эко, хутой какой! Как марал весной. А волосатый, — за­

хихикала, толкая дочку в бок, — как росомаха. Пашто волосы на

грути? Или зимой на лыжах без дошки пегаешь? Репра торчат,

как у Ивашки палалайка. Тавно мясо кушай?

— Не помню... — тяжело ответил тот и, стыдясь, слабо потянул

на себя маралью шкуру. — Последние две недели на рябине да

на кедровом орехе... Поесть бы чего...

— Кушай закател? — Ченка растянула рот в довольной

улыбке. — Это карашо. Отнако жить путешь! Ульянка! Бульон

маненько в миску налей, мясо не тавай, помрёт. Пусть окрепнет.

Муки маненька прось, жиру ложку, соли. А я пока руки-ноги

жиром мазать путу. Амикана жир — это карашо, тёплый, как мех

аскыра. Ласковый, как малатой девка. Боль отпустит, согреет,

приласкает, новую шкуру натянет. Шипко ладно, — негромко на­

певая, говорила Ченка, осторожно прикасаясь к обмороженным

местам незнакомца заячьим хвостиком, пропитанным тёплым

медвежьим салом. — Кавари, как зовут?

Русский вздрогнул, приоткрыл глаза, тупо уставился на

женщину:

— Звать-то? — как будто припоминая, выдержал паузу. — Зо­

вут Сергеем. Зовите просто Серёжка.

— Серешка?! — Ченка отпрянула и недоверчиво посмотрела

русскому в глаза. — Врёшь, отнако. Серешка — в лавке, у Агафона.