Тайна озера Кучум

Топилин Владимир Степанович

И в этот момент в вышине полыхнул такой разряд молнии, что

присутствующие на миг ослепли. За ним раздался мощный

взрыв, показавшийся таким близким, что люди на короткое

время оглохли. По всей вероятности, шаровая молния столкну­

лась с себе подобным электрическим разрядом.

Прошла минута. Люди «прозревали», стали слышать, но ещё

долго протирали глаза ладонями и теребили пальцами звенящие

уши. Под навес пришёл мокрый от дождя, но совершенно не­

вредимый Залихватов,

скупо усмехнулся в бороду:

— Ух, хватило.... Как живой остался... — И уже Сергею: —

А лихо ты стрелял, я бы не догадался, — протянул ему руку. —

Спасибо, я твой должник.

Тот, всё ещё не оправившись от ситуации, замотал головой:

— Что там! Делов-то, ты бы так тоже поступил...

172

ТАЙНА 0 3 6 Р А кучум

Туча пошла на запад. Шквальный ветер понёс косые потоки

дождя вниз, в долину. Разряды молний метались где-то за глу­

боким логом, над вершинами остроконечных гольцов. Глухое

эхо грома всё ещё тревожило и сотрясало воздух, но было уже

не страшно. Буря прошла, и вот уже над западной линией гори­

зонта появилась светлая полоска вечернего заката. Тихий вечер

тёплым туманом окутал горные увалы. Так же, как и полчаса

назад, пернатый мир зазвучал брачной разноголосицей. За

кучерявой кедровой колкой жвякнул и взмыл ввысь первый

бекас. Призывно бокая, из-за скалистой гряды вылетела рыже­

пёрая капалуха. За ней, указывая дорогу к току, спланировал

длинношеий глухарь. Ключ загремел прибывающей, мутной

водой. Ему вторили родники, речушки с противоположных

склонов. В общем хоре это напоминало сплошной, разноголосый

ход весеннехо половодья. Мир тайги зажил прежней жизнью,

и, казалось, никто не помнит, что полчаса назад здесь, над пред-

гольцовыми альпийскими лугами, бушевала стихия, сравниться

с которой мог только морской ураган или буря в пустыне, где

есть разгуляться вольному ветру.

Несколько освоившись после неожиданного светопреставле­

ния, с улыбкой вспоминая пережитый ужас, люди погрузились

в свои обычные заботы. Залихватов с Михаилом поправляли

завалившиеся палатки, Костя убирал сломанные ветки, Ага­

фон перебирал намокшие вещи, Уля доваривала немудрёный

ужин.

Лишь Загбой, по-старчески сгорбив спину, сидел у костра

с трубкой в зубах. Его обеспокоенный взгляд, как всегда, смотрел

на пляшущие языки огня, в котором он искал ответы на свои во­

просы.

Стихия, шаровая молния сломили в нём дух проводника.

В мячике эвенк видел не что иное, как предупреждающий знак

свыше, недобрую весть злых духов, предостерегающих от даль­

нейшего передвижения в задуманном направлении. Он долго

молчал, ничего и никого не слушая. За трапезой, осторожно,

в напряжении поедая горячую кашу, Загбой не проронил ни

единого слова, как будто был один в тайге, а окружающие его

люди со своими разговорами и поступками были только тенями.

Даже после горячего, ободряющего чая он не выразил каких-то

173

ВЛАДИМИР ТОПИЛИН

эмоций и спокойно, разобрав свой спальник, лёг спать непода­

лёку от затухающего костра.

Его поведение вызвало некоторое недоумение. Залихватов

и Сергей несколько раз обращались к нему с различными пред­

ложениями, но, так и не дождавшись никаких ответов, оставили

его в покое, рассудив, что утренняя свежесть всегда бодрит разум

и развязывает самый скованный язык.

На весеннюю тайгу чёрной вуалью тихо и незаметно легла

тёплая, мягкая и необычайно загадочная, таинственная ночь.

Куском вулканической магмы едва теплится костёр. Вокруг

дымчатой бесконечностью притихла тайга. Серый туман окутал

влагой уснувшие кедры. Где-то в глубине оврага с настойчивым

постоянством шумел гремучий ключ. С недалёкого гольца по­

тянуло приятной прохладой.

Во временном лагере отдыхают уставшие путники. Из провис­

ших палаток доносится шумное сопение Залихватова, Михаила

и Кости. Им помогает глубокий храп Агафона: он спит в своём

спальнике в палатке вместе с Костей. Неподалёку от костра

забугрился лохматый ком: в оленьем спальнике Загбой нервно

переживает глубокие, вещие сны. В недалёких корневищах де­

ревьев развалились во всю длину тела собаки. Их три: пёстрая —

Кухта, палевый кобель Загбоя — Чингар (в память о погибшем

когда-то в реке кобеле следопыт всегда называл своих собак

одним именем — Чингар) и рыжая сука Залихватова — Веста.

Иногда то тут, то там вспыхивают фосфорические огоньки. На

малейшие шорохи собаки открывают глаза, осматриваются во­

круг, принюхиваются, оценивая обстановку, но, не находя ничего

подозрительного, что бы удостоило их охотничьего инстинкта,