Тайна падчерицы
Шрифт:
– Я ведь уже сказал, что уверен.
– И у вас нет никаких сомнений?
– Нет.
– Постойте! – крикнул Гастингс, вскакивая на ноги. – У защитника две фотографии. Вторую он достал из кармана.
– Хорошо, – сказал Мейсон, – я покажу свидетелю обе фотографии. На этих снимках один и тот же человек?
– Да.
– Дайте мне взглянуть на снимок, – попросил Гастингс.
– Пожалуйста, – сказал Мейсон и подал окружному прокурору обе фотографии.
– Но это же нечестно по отношению к свидетелю, – воскликнул Гастингс. – Здесь два разных
– Но свидетель только что под присягой подтвердил, что это снимки одного и того же человека, – сказал Мейсон и вновь обратился к Кэрби:
– Вы видите различие между этими двумя фотографиями?
Свидетель прищурился, взял снимки, отодвинул их подальше.
– Они выглядят одинаково. Я без очков плохо вижу.
– Вы носите очки постоянно? – спросил Мейсон.
– Конечно.
– А почему сегодня вы без очков?
– Ну… я… оставил их в яхт-клубе.
– Кто-нибудь предложил вам оставить их там?
– Ну… мне сказали, что если я приду в очках и буду давать показания, то могу попасть в затруднительное положение.
– А кто вам так сказал?
– Окружной прокурор.
– И это он посоветовал вам оставить очки в клубе?
– Он сказал, что так будет лучше.
– Это потому, что вы были без очков вечером десятого числа, не так ли?
– Ну, при таком густом тумане от них никакого толку. Стекла постоянно «потеют». Лучше уж без очков.
– Значит, десятого числа вы были без очков?
– Я же сказал, что был густой туман.
– Значит, когда вы видели человека, которого позже опознали как Уилмера Джилли, вы были без очков?
– Сколько раз я должен отвечать?
– Но я просто хочу уточнить ваши показания. Значит, вы были без очков, когда в первый раз увидели Джилли?
– Да.
– И когда видели подзащитную?
– Да. Но я ее сразу же узнал.
– Разумеется, ее вы узнали без труда. Ведь вы знакомы с ней уже несколько лет. Но когда вы без очков смотрели вот на эти два снимка, вы сказали, что на них изображен один и тот же человек. А теперь я бы попросил суд зарегистрировать второй снимок, который я представлял свидетелю для опознания.
– Принято, – сказал судья Хобарт.
– Я протестую против такого ведения перекрестного допроса, – заявил Гастингс. – Нам известно, что это излюбленный способ защиты сбивать с толку свидетелей.
Мейсон улыбнулся и произнес:
– Но ведь не я просил свидетеля явиться в суд без очков, ваша честь. У меня больше нет вопросов к свидетелю.
– Вызываю в свидетельскую ложу шерифа Джуита из округа Ориндж, – объявил Гастингс.
Шериф Джуит рассказал, как помощник сообщил ему о яхте и обнаруженном на ней трупе, как он осмотрел тело и отбуксировал яхту на стоянку. По его словам, труп был сфотографирован и дактилоскопирован. Были сняты и отпечатки пальцев с окружающих предметов. Труп лежал в рулевой рубке, пуля пробила сердце. Позднее тело отвезли в морг, произвели вскрытие и извлекли пулю, которая представлена в качестве вещественного доказательства.
– Вы опознали тело? –
– Да, сэр, это было тело Уилмера Джилли.
– Вы выяснили, где проживал покойный до своей смерти?
– Да, сэр. В одной из комнат в доме «Эйджекс-Делси».
– Вы побывали в комнате покойного?
– Да.
– Что вы там обнаружили?
– Железную кровать с продавленным матрацем, четыре армейские одеяла, две подушки, два жестких стула, один мягкий, туалет, раковину, небольшой душ, немного посуды и двухконфорочную электроплитку.
– На кровати были простыни?
– Нет.
– А наволочка на подушке?
– Нет. На подушку было наброшено полотенце.
– В комнате был шкаф?
– Нет, сэр, только небольшое углубление в стене, где были проложены трубы длиной примерно три фута, и на них висело полдюжины проволочных крюков для одежды. На трех из них висели вещи, какая-то спецодежда и спортивная куртка.
– Что-нибудь еще?
– Да, сэр. В корзине я нашел полный набор снаряжения для подводного плавания и баллоны. По данным на бирках, экипировка была взята напрокат в Вэлли-вью. Уплачено за недельный прокат.
– Что еще вы нашли?
– Расшатанный кухонный стол, а на нем – бутылку кетчупа, тарелку с остатками консервированных бобов, нож, вилку и ложку. Рядом стояла кофейная чашка. Был найден также небольшой холодильник, в котором стояли полупустой пакет молока, банка свинины с фасолью, маленькая бутылка соуса «табаско», полупустая пачка сахару, два стакана воды, две кофейные чашки и блюдце, четыре тарелки, две формы для печенья и кувшин с отбитой ручкой. В выдвижном ящике стола мы нашли ножи, ложки и вилки, по три предмета каждого наименования. На кухне были также чугунная сковорода и маленькая алюминиевая сковородка, которую, вероятно, использовали для подогревания фасоли: на ней остались следы масла и консервов. На столе лежало еще полбуханки хлеба.
– Была ли на столе скатерть?
– Нет.
– Что-нибудь еще?
– Я, вроде, назвал все, что могу сейчас вспомнить, – сказал шериф. – Но я прихватил с собой фотографии квартиры в том виде, в каком мы ее застали.
– Эти снимки делались под вашим наблюдением?
– Да, сэр.
– Они должны быть приобщены к делу как вещественные доказательства, – сказал Гастингс.
– Не возражаю, – отвечал Мейсон.
– Тогда, – продолжал Гастингс, – вернемся к этой, так сказать, роковой пуле, которую вы нашли. Какого она калибра?
– Тридцать восьмого.
– Вы можете определить по нарезке на пуле, из какого оружия был произведен выстрел?
– Да. Стреляли из револьвера фирмы «Смит и Вессон».
– Шериф, вы спросили у подозреваемой, знает ли она что-нибудь о револьвере марки «смит и вессон» тридцать восьмого калибра?
– Да.
– Вы получили ответ?
– Она сказала, что ей ведено никому ничего не говорить, и что в должное время она расскажет свою историю, а пока будет молчать.
– Вы спросили о револьвере у ее мужа, Харлоу Бэнкрофта?