Тайна папок Йонсона
Шрифт:
— В создавшейся ситуации я полагаю преждевременным отказываться от услуг полиции, — продолжала она. — Мы ее поставили на это дело и несем за него ответственность. Но нельзя бездействовать, когда нас критикуют. Предлагаю официально создать межведомственную комиссию во главе с министром юстиции, в составе Хансена, генерального прокурора, Штромсена. Поручить ей в течение месяца представить развернутый доклад парламенту. В парламенте же создать комиссию из представителей всех партий для досконального изучения обстоятельств дела. Это даст нам некоторую передышку.
— Не деморализует ли это полицию, и без того запутавшуюся в лабиринте противоречивых
— А вы и не старайтесь мешать Штромсену. Ваша задача — подготовить доклад, а службы пусть работают, как работали.
— Это соломоново решение, Патриция, — сказал Германсон. Он был на пятнадцать лет старше премьера, политическая карьера его близилась к концу, и он не хотел омрачать ее неудачей под занавес. — Но, если исходить из интересов дела, да и из чисто тактических соображений, не следует ли создать сначала неофициальную комиссию, пусть даже со мною во главе, хотя, бог видит, я не сыщик, и сначала разобраться в фактах, а уж затем решать, какие официальные шаги предпринимать и в правительстве, и в парламенте?
Гунардсон молча оглядела присутствующих. Ей робко возражали, а она не хотела, чтобы возник прецедент. Не поторопилась ли она, не переоценила ли свою решимость и степень их послушания?
— Я думаю, Патриция права, — откашлялся министр обороны Тимусен. Это был сугубо штатский человек, которому приходилось председательствовать на заседаниях генералов. Никогда нельзя было уверенно сказать, кто из них кем командует. — В такой момент народ ждет решительных шагов, промедление ему будет непонятно. И надо показать, что правительство Гунардсон правит твердой рукой.
Патриция была довольна тем, что промолчала несколько мгновений назад. Тимусен был старым игроком, и она инстинктивно чувствовала, какой ход он сейчас сделает.
— Разумеется, я могу понять и Германсона. — Теперь министр обороны раскрывал свою комбинацию, и было ясно, что с ней все согласятся. — У Свена огромный опыт, пусть не скромничает. Он бы идеально справился со своей задачей. Но я с ним согласен: с точки зрения народа, в такой момент нужен человек действия, а не опыта. И никто лучше не подойдет для этой роли, чем наш молодой коллега Оле Бернардсен.
Все вопросительно уставились на Бернардсена. Это был самый молодой член кабинета. В свои тридцать семь лет он возглавлял небольшое, недавно созданное министерство координации. Выдвиженец самой Гунардсон, взятый в правительство из частной консультативной фирмы по вопросам менеджмента, он считался «звездой» сверхсовременных методов планирования. Американские журналисты прозвали его «иксляндским Макнамарой», уподобляя его министру обороны США шестидесятых годов. Бернардсен откровенно скучал на своем новом месте и еще не постиг всех премудростей театра политических интриг. Он жаждал случая проявить себя в деле. Неожиданное предложение Тимусена явно нравилось ему.
— Ну что ж, — поспешила взять контроль над ситуацией Патриция Гунардсон, — если Оле согласен, я была бы только рада. Но еще раз повторяю: не мешая Штромсену, постарайтесь найти разгадку. Быть может, новому человеку это окажется проще. Моя канцелярия даст комиссии все необходимые ей материалы. Нильсен полностью в курсе дела и окажет Оле всяческую помощь.
Лицо
Заседание продолжалось, но главное было позади.
В тот вечер Патриция и Олаф ужинали дома одни. В отличие от завтрака, вечерняя еда была плотной, хотя и непритязательной. Олаф выпил свою традиционную рюмку шнапса. Патриция никогда не употребляла алкоголя.
— Ты знаешь, мы сегодня поручили Бернардсену разобраться в расследовании убийства Берта, — заметила она к концу еды.
— Наверное, это правильно, — сказал Олаф. — Ему бы нужен хороший помощник от Рагнера.
— Ты, пожалуй, прав. Кто?
— Курт сам назовет подходящего парня.
У Олафа все мужчины в возрасте менее пятидесяти лет были «парнями». Сам он был на несколько лет старше Патриции.
— И еще, — сказал Олаф, — утром после завтрака я выеду в Симерикс. Придется кое-что разузнать на месте.
— Хорошо. Завтра я ужинаю у Торе Ленартсена. Если ты туда не успеешь, встретимся послезавтра утром.
Она ушла к себе работать, а Олаф, раскурив сигару, уселся в глубоком кресле в библиотеке. Его глаза уставились в толстую «Историю военного искусства», но мысли были заняты другим. Олафа Гунардсона занимало несколько деталей дела, которое сегодня отняло у него большую часть дня. Лишь расставив все по своим местам, он удовлетворенно углубился в любимый том, над которым вскоре и задремал.
Чета Гунардсон не любила сидеть вечером у телевизора. Если бы народ это знал, то не одобрил бы такого странного времяпрепровождения.
9
Олаф любил дорогу на Симерикс. Главная трансъевропейская автострада с четырехрядным движением уходила влево от столицы и тянулась по побережью, обходя курортные городки. С весны тянулись по ней бесконечные автотрайлеры туристов. Олаф вскоре свернул на тихое шоссе, по которому ездили немногие. Здесь можно было двигаться быстро и без особого напряжения. Через сорок километров дорога уходила в горы, а после Софоноха превращалась в серпантин, тянувшийся к перевалу через хребет. За Римахелем начиналось длинное плоскогорье, испещренное горными озерами. Здесь можно было остановиться, размять ноги, пропустить рюмку «ферне» с кофе в таверне с острой черепичной крышей, а потом снова продолжать путь, радуясь окружающей тебя сказке снежных вершин.
Симерикс приютился в гряде за плоскогорьем. Не доезжая до второго перевала, надо было свернуть направо по незаметной, поросшей зеленью гравийной дороге. В ее начале стоял столб с вывеской: «Лесничество Симерикс. Проезд только по пропускам». Проехав с километр вдоль высокой бетонной стены темно-зеленого цвета, Олаф остановился перед глухими металлическими воротами. Охрана изучила его номер, ворота открылись, и он поехал по аллее к трехэтажному современному зданию, стены, двери и даже окна которого были выкрашены под цвет окружавшего леса.