Тайна, покрытая глазурью

Риз Екатерина

Он всё-таки улыбнулся, кивнул.

— Помню.

— Мы нигде не пропадём, — то ли пообещала, то ли заверила я его. Но не забыла предупредить: — Но пока никто не должен знать. Это очень важно.

Жорик поторопился кивнуть с важным видом. Эта важность придавала ему достаточно комический вид. Но, кажется, мне всё-таки удалось его успокоить. Из кабинета он вышел пружинистой походкой, не напоминая больше серую печальную тучку. Заодно прихватил с собой мой набросок, пообещав подумать о маках, которые, без сомнения, станут самым сложным элементом моего свадебного торта.

Боже, я выхожу замуж.

Мне даже пришлось пару раз зажмуриться и качнуть головой, избавляясь от мыслей, которые мешали мне думать о проблемах

и делах насущных. Но я замуж выхожу!

О перспективе близкого замужества я вспомнила и в тот момент, когда увидела недалеко от дверей кондитерской машину Горина. Стёкла были тонированные, но я знала, что он за рулём. Я, собравшаяся пройтись до бухгалтерской конторы, услугами которой пользовалась, притормозила, не зная, стоит ли мне с Алексеем Дмитричем встречаться, да ещё с глазу на глаз. Поддалась слабости и направилась в противоположную сторону, надеясь притвориться, что попросту его машины не заметила, но когда «мерседес» на незначительной скорости двинулся следом, в душе приуныла. Не избежать мне объяснений. Да и Лёшка вряд ли станет долго ждать, когда я сама захочу с ним пооткровенничать. И поэтому, когда машина притормозила рядом, а дверь со стороны пассажирского сидения впереди призывно открылась, я, мысленно попрощавшись со своим хорошим настроением, села в автомобиль. Посмотрела на господина мэра.

— Привет.

Он кивнул, приглядывался ко мне недовольно и даже придирчиво, ответить не потрудился, зато вздохнул. Вздохнул так, будто я испытывала его терпение или даже всерьёз мучила. Заглушил двигатель и сложил руки на руле. А я на сидении откинулась, смотреть стала в сторону.

— Тебе Лиза рассказала?

Лёшка глянул на меня искоса.

— Она ведь несерьёзно?

Я выдержала небольшую паузу.

— Серьёзно, Лёша.

Он ухмыльнулся, головой качнул, потом дёрнул узел галстука.

— Замечательно. Ты совсем сошла с ума.

— Почему? — Меня на самом деле интересовал ответ на этот вопрос. Лиза тоже считала, что я не в своём уме, раз всерьёз отношусь к роману с Даниловым. Они не хотели верить, не хотели думать о том, что в моей жизни появится кто-то важный, помимо них.

— Он чужой, Лиля.

— Мне надоело это слышать, — разозлилась я. — Любой, кто появится в моей жизни, будет чужим. Для вас, по крайней мере.

Алексей Дмитрич резко развернулся на сидении, чтобы смотреть мне в лицо, и взгляд его был осуждающим.

— А я? Как же я?

У меня, признаться, комок в горле встал, пришлось кашлянуть, чтобы голос вернулся.

— Лёша, так не может продолжаться. Мы уже об этом говорили. У меня кончились нервы, у меня кончилось терпение, и…

— Я же обещал, что разведусь!

Я только головой покачала.

— Это ничего не решит. Грянет скандал, а я буду в эпицентре всего этого. Ты же знаешь свою жену, я гореть буду — она в мою сторону не плюнет. Она же совершенно неадекватна бывает. К тому же, у тебя дети…

— Ты просто не хочешь, — обвинил он меня. Буравил меня взглядом, и у меня от его взгляда мурашки по спине бегали. Мне было безумно жаль… ни себя, ни его, а последних десяти лет. Я не скажу, что любила Горина так, как любила когда-то Толю… Наверное, я могла бы любить его сильнее, более страстно, если бы тоска по Толе меня не отвлекала, не путала мои чувства и мысли, если бы печаль не выжгла огромную рану в сердце. В каком-то смысле, это несправедливо, ведь Лёшка не виноват, он всегда относился ко мне с большим чувством и заботой, а для меня он стал опорой, человеком, который поддержал и помог начать жизнь сначала. Я любила его, научилась любить, со временем, но это была любовь, рождённая из благодарности, а не данная свыше, не свалившаяся на голову, как с Даниловым, не путавшая мои мысли и не подталкивающая к безумствам. Если бы это было так, я бы плюнула на всё и вышла за него замуж, не смотря на свою молодость,

не смотря на обязательства, которые накладывал брак с человеком из политических кругов. К тому моменту, когда Горин сделал мне предложение, мы были знакомы уже больше двух лет, а я всё равно не решилась. Андрея же я знаю считанные недели, но в своём решении почему-то уверена, смотрю на Данилова и этой уверенностью заряжаюсь, готовая и к трудностям и к свершениям. И глядя сейчас на Лёшку, всё-таки любимого и родного Лёшку, я чувствую вину. И, наверное, это заметно, потому что он смотрит на меня и на его лицо набегает тень, даже глаза стали злыми и не прощающими.

— Я устала, — призналась я абсолютно честно. — Не от тебя, а от этой жизни. Постоянно оглядываюсь, постоянно чего-то боюсь, вспоминаю, что всем должна. Прости меня, но я… Он появился, и мне захотелось жить. Я раньше думала, что такое только в кино бывает. Когда незнакомый человек даёт тебе такой заряд энергии, что ты даже не сразу понимаешь, как с этим справиться.

Лёшка отвернулся от меня, вцепился в руль, стал смотреть перед собой, от напряжения даже морщась.

— Значит, ты его любишь…

Я не сразу, но ответила.

— Да.

— Ты его не знаешь, он тебя не знает, он тип с сомнительной репутацией и профессией, а ты его любишь.

— Просто в моей жизни никогда ничего не складывалось.

— Ты понимаешь, чем рискуешь?

— Понимаю.

— Да ни хрена ты не понимаешь! — выкрикнул он. — Ты просто упёрлась, ты… всё делаешь назло. Он же жулик. Лиля, ты сама это знаешь. Ты понимаешь, кто он!..

— Замолчи, пожалуйста!

— Как мне тебе объяснить?

— Да не надо мне ничего объяснять! — Я тоже психанула и повысила голос. — Я просто банально хочу замуж, понимаешь? Чтобы вы все оставили меня в покое, и дали пожить для себя! Я ребёнка хочу, в конце концов! Не прятаться по машинам и чужим квартирам, не заниматься сексом второпях, никому ничего не объяснять! — Я выдохлась и замолчала, глядя в лицо Горина. Головой покачала. — И не надо говорить, что я сама виновата. Не надо говорить, что если бы не я, у нас всё было бы по-другому. Всему своё время, Лёша, и свой человек. Я тебя не предавала, ты сам сделал свой выбор. Ты хотел карьеру… — Я выдержала многозначительную паузу, сглотнула от волнения. — Я сделала всё, что могла для тебя. Считай, что это моё извинение за то, что не оправдала надежд. Но обвинять меня в своём браке, удачном или не удачном, это уже не мне решать, ты не в праве. Я тебе с женой жить не мешала, и детей вам рожать не мешала. Ты сам ко мне приходил. А если я в чём и виновата, так в том, что позволяла тебе это.

— Ты меня любишь? — Его голос прозвучал требовательно, и я сжала кулаки. Судя по тону, Алексей Дмитрич уже готов бросить к моим ногам и семью, и карьеру, но я почему-то уверена, что это не от большой любви, а из собственнического инстинкта, он не желал отдавать другому то, что считал своим. Да, любил, я верила в его чувства, но в данный момент важнее было доказать противнику своё превосходство и заставить меня усомниться в скором браке и моём избраннике.

— Не мучай меня, Лёша, — попросила я, теряя последние силы.

— Ответь!

— Что? Сказать: люблю? Так ты не так меня поймёшь. Сказать: нет? — Я вздохнула. — Значит, соврать и обидеть. Я скажу, что люблю его. Правда, люблю. И понятия не имею, как у нас всё сложится, но я, если понадобится, отдам всё, чтобы у нас с Андреем всё получилось.

Горин головой качал, меня слушая, всё ещё не веря моим словам. Затем усмехнулся.

— Он продаст тебя Зудину. Я…

— Всё, хватит, — одёрнула я его. Взялась за ручку и открыла дверь. — Позволь мне самой сделать выбор. Даже если я ошибусь, я буду знать, что я жила, а не пряталась снова за твою спину. — Но прежде чем уйти, всё же сказала, хоть и через силу, ненавидя себя за то, что испытываю жалость: — Прости.