Тайна покрытая временем
Шрифт:
Антон Мальборо получил приглашение на аудиенцию к императору. Приглашение было оформлено неотложным требованием.
После кончины короля Георга саксонское посольство было в полном раздрае — никто не ведал, что надо делать, и указаний от наместника тоже не поступало. Саксонский МИД был лишь озабочен сохранением своих нагретых мест и гаданием личности нового короля. Прежний потомства не оставил, братьев и сестёр не имел.
Герцог прибыл во дворец императора, слегка покачиваясь от страха. Николай Александрович принял его со всей любезностью, пригласив для
— Посол, а не объясните нам, что это такое?
На инкрустированный чайный столик легли небольшие свёртки депеш. Антон развернул один из свёртков и тут же покрылся холодной испариной — это было послание посольства Саксонии к одному из губернаторов империи русичей. В послании говорилось об обещании крупной суммы в обмен на подготовку смуты в губернии.
— Ваше Величество, сия депеша была составлена до моего вступления в должность посла.
— Герцог, а я и не утверждаю, что это именно ваша инициатива, — император говорил ровно и спокойно. — Мне надобны объяснения.
Антон Мальборо молчал. Что нужно объяснить? Что король Георг, повинуясь чьему-то указу, хотел разломать Русь на множество княжеств? Так это и так понятно… А вот кто и зачем отдавал такой указ, Антону не ведомо.
— Скажи мне, посол, — император прищурился. — Твоя мать сбежала в Саксонию, польстившись на богатство твоего будущего отца — герцога Джона Мальборо. Баба… Что с неё взять. Она ничего тебе не рассказывала про свою родину?
— Ваше Величество, герцогиня мне поведала много историй.
— Например? — заинтересовался император.
— На Руси пьют много водки. Причем, не только мужики, но и… благородные мужи. Потом с неё дуреют до беспамятства и учиняют недостойные поступки. И в отношении женщин тоже.
— А в Саксонии не пьют? — удивился Николай Александрович.
— Если и пьют, то на людях не куражатся. Если на Руси кулачный бой, то в Саксонии — рыцарский турнир.
— Так суть-то одна, — усмехнулся император. — Разница лишь в названии.
— Название определяет сознание, Ваше Величество. Недаром сословие называется благородным.
— Считаешь, что саксонцы благороднее русичей?
— Я этого не говорил, Ваше Величество.
Николай Александрович задумался. Посол был в какой-то мере прав — развязность некоторых государственных мужей переходила допустимые благородством границы. Напиться в стельку на приёме у посла иностранного государства могли с легкостью. И тут же запрыгнуть в койку к его жене… Ладно, секреты какие познавали, а то только срам наводили.
— А что про наместника престола можешь сказать, посол? Ходят слухи, что хочет он парламент в Саксонии главнее короля сделать.
— Лично не знаком с ним, Ваше Величество. А создание парламента было бы неплохим решением, в виду отсутствия у покойного короля Георга наследников престола. Но сохранение даже выставочной монархии считаю для Саксонии необходимостью.
— Почему?! — любопытство императора было чрезмерным.
— Для сохранения
Николай Александрович насмешливо улыбнулся.
— Но не обязывает быть благородным к другой стране, её людям и традициям.
Антон понял, что молодой император его переиграл.
— Радушие и доброта русичей, посол, благороднее напускного благородства. А, засим, я не отправляю тебя и всё саксонское посольство в подвал к дознавателям Скокова. Ты же понимаешь, что фактов у меня достаточно… А потому даю тебе двадцать четыре часа, чтобы ты со всем посольством отправился обратно в Саксонию. Жорика уже больше нет, а наместник ваш не озадачился сменой верительных грамот… Граф, — Николай Александрович кивнул Толстому, — отдайте послу ноту.
Принимая от графа Толстого листок изгнания, Антон всё же решился.
— Ваше Величество, позвольте просьбу.
Император повернулся к послу и спросил:
— Вы, Антон, хотите посетить имение своей матушки?
Герцог тут же почтительно склонился, стараясь не показать своего волнения и удивления проницательностью императора.
— Если позволите…
— Позволю. У тебя есть три часа. Разумовский и наряд из моей личной охраны будут тебя сопровождать.
Пётр Разумовский был непростым человеком. Это только иногда он выглядел простодушным дурачком, тащившим себе в постель всех, кто только мог шевелиться. Такая вот игра была… На самом деле Пётр в отношениях с женщинами был крайне привередлив и избирателен. И фавориток не имел.
Разумовский, будучи простолюдином от роду, с детства получал воспитание вместе с будущим императором. Отец Николая Александровича рано овдовел, да так и не женился потом, но понравившихся ему дам, бывало, тащил в опочивальню. Императору не отказывали.
Мать Николая Александровича — императрица Анна, родив императору наследника, как-то охладела в любви к супругу, посвятив всё своё время воспитанию сына, и на шалости императора не обращала внимания. Тогда и появился рядом с Николашей Петруша — сын кормчего императорского ботика. Кормчий тот, по какой-то неизвестной причине, так и не был удостоен дворянского имени. Зато его жена была мила лицом и статна фигурой.
В общем, Петруша рос вместе с будущим императором. Злые языки поговаривали, что Разумовский чуть ли не сводный брат Николая Александровича, но открыто говорить об этом никто не решался.
Пётр на уроках сидел чуть сзади наследника престола, и чутко внимал учениям, а иногда даже подсказывал Николаю, когда тот запинался в ответах на вопросы учителей. Дядька-казак, обучавший повзрослевших ребят всяким воинским премудростям, как, то владение палашом, кортиком и пистолетом, а также премудростям военного похода и разбора амуниции, не раз замечал, что Пётр частенько уступал наследнику в единоборствах нарочно — поддаваясь. И все «грехи» будущего императора — разбитие ваз, подглядывание под подол фрейлин, пятна от без спросу съеденного варенья, старался взять на себя.