Тайна покрытая временем
Шрифт:
«Антон, запомни, мой мальчик. Твоя кровь заставит тебя сделать что-то против твоего желания. Не противься этому. В тебе адская смесь воинов и правителей, но не иди против потомков своих предков. Они не враги тебе…»
— Пойдёмте, министр. Время пришло.
Зал заседания Парламента взволнованно гудел сотнями голосов. Парламентарии сновали по рядам, занимая места, и попутно обсуждали шансы кандидатов на кресло премьера. Страха добавляло присутствие в проливе эскадры русичей, и полная несостоятельность флота Саксонии ей противостоять. Некоторые высказывали шальную и фантастическую гипотезу о том,
На самом деле, после кончины короля Георга, никто не представлял картину будущего Саксонии, а молодой император русичей показал, что у него выросли хорошие и крепкие зубы, если сам герцог Виндзорский вернулся из вояжа на Русь, практически, с полным позором. И последовавшая за этим позором кончина короля Георга и его верного союзника Рокан-баши, наводила на крайне грустные мысли. А вот вернувшийся из дипломатической миссии герцог Мальборо несчастным не выглядел, но никаких объяснений и докладов не произвел. Естественно, парламентарии стали фантазировать на эту тему мифы и небылицы. А когда «всплыла» информация о том, что мать герцога уроженка империи русичей, то небылицы размножились в неприличном количестве.
Никто из парламентариев не упомянул, что вскоре, после возвращения Мальборо, на их счетах стали появляться довольно пристойные деньги с просьбами поддержать герцога на его стремление занять кресло премьер-министра, ибо короля у Саксонии теперь быть не могло — прежний, в силу своих влечений, потомства не оставил. А назначать на трон иную династию никто не собирался, да и никто не хотел это делать, кроме Виндзорского. Но подтвердить свою родословную королевской меткой предков тот не смог — таких документов просто не было. Любой из парламентариев даже обгонял его — лорды Саксонии были так или иначе связаны с королевской семьёй в прошлых поколениях. Но среди них не было лидера, кто бы смог соперничать с Виндзорским. Да, никто и не хотел.
Так что, половина парламентариев считала, что надо срочно мириться с императором русичей, и Мальборо подходил на эту роль, как нельзя лучше. Другая половина считала, что нужно, пока не поздно, остановить русичей в их экспансии на запад, и на эту роль лучше всего подходил Виндзорский. Правда, он не объяснял, как он будет останавливать, но по разговорам такой план был. И была, вроде, финансовая поддержка этого плана.
«Голуби» и «Ястребы» спорили до хрипоты, пока на горизонте не появилась эскадра фрегатов. А после отступления саксонского флота под оборонительные форты, парламентарии потребовали от Виндзорского пояснения его плана. Слух о Мастерах войны разошелся по Саксонии со скоростью, превышающей самый дерзкий полёт мысли.
И был ещё один немаловажный нюанс. Адмиралы Саксонии не подчинялись приказам Виндзорского, так как он не имел на это полномочий. А русичи просто встали у берегов, и не нападали, чего-то выжидая.
Чего — никто не знал, но нужен был человек, облачённый властью, который бы смог это выяснить.
— Ваше величество, — шепнул императору на ухо Разумовский, когда все сели за стол, накрытый на веранде усадьбы Милорадовичей. — Пока вы изволили прогуливаться, то поступили приятные вести. Трое наших смельчаков высадились
— Жив, чертяка! — радостно воскликнул император. — А что с фрегатом и командой?
Пётр печально вздохнул.
— Фрегат пришлось затопить в виду его полной не боеспособности, а в живых осталось пять матросов, не считая самого Глазьева.
Император гневно сжал губы.
— Каких людей теряем, Пётр! Негоже, вообще, их терять! Особливо в том случае, что произошло ранее с графом Воронцовым и его супругой. Недозволительно это! Впредь людей в посольства проверять с особой тщательностью. Сформулируй Указ по этому, и подключи к работе Скокова — я подпишу. Институт, где наших послов готовят, пусть прошерстят снизу доверху — никому поблажек не давать! Кто об Отчизне должным образом думать, и говорить не будет — изгнать с позором. В писари! На Колыму!
Глава 18
Герцог Виндзорский вошёл в зал заседаний Парламента с чувством хозяина, заходящего в собачий вольер для наказания провинившихся псов. Парламентарии сжались под его пристальным взглядом черных глаз с искрами вместо зрачков.
— От его вида мне почему-то всегда хочется убежать в туалет и прикинуться расколотым унитазом, — шепнул Антону министр. — Жуткое зрелище…
Виндзорский встал на место спикера, и ещё раз пристально оглядев зал, ослепительно улыбнулся. Улыбка вышла настолько зловещей, что у Антона побежали по спине мурашки.
— Господа! — голос спикера прозвучал слишком громко в наступившей тишине. — Вы все знаете, как мы дружили с покойным королём Георгом. Он полностью доверял мне управление Саксонией и свои самые потаённые желания. Так вот… Он хотел, чтобы Саксония и после его кончины продолжала идти тем экономико-политическим курсом, который король избрал для своих поданных. И мне удивительно, господа, что вы забыли об этом.
— Никто не оглашал завещание короля Георга, — послышался неуверенный спич кого-то из парламентариев, но стих под яростным шиканьем других.
— Верно, — согласился оратор. — Но разве курс непонятен? Это борьба с империей Русичей! С агрессором, позволившим себе поднять руку на святое — правление Саксонии на принадлежавших ей землях, и её дружбу с империей османов. Гибель короля Георга и его друга Рокан-баши — дело рук шпионов русичей и их императора! Русичи мешают Саксонии идти избранным ей путем свободы и независимости от устоев прошлого. Эти всегда полупьяные и агрессивные варвары в своей истории имеют постоянные войны, и заставляют свободных людей, кем и являются жители Саксонии, исполнять их волю. Отнимают у наших друзей территории и богатства. И я спрашиваю вас… Доколе?!
Виндзорский выдержал паузу, потом продолжил менее громко.
— Король Георг всегда боролся с произволом империи русичей. Мало того, он протягивал молодому императору Николаю руку помощи, но тот грязно отверг её! Он обвинил, тогда ещё живого короля Георга, во всех смертных грехах, которые возможны. А меня, посланника короля Саксонии, грубо вытолкнул вон! Допустимо ли такое в нашем обществе?!
Герцог всё больше распалялся. Он сверкал глазами, брызгал слюной и махал кулаком. Парламентарии внимали его словам, прижавшись друг к другу, и тряслись от страха.