Тайна поместья
Шрифт:
— Но как он может быть уверен, что это произойдет?
— Моя дочь обладает редкой красотой. Я не думаю, что Люк к ней безразличен. К тому же их вечно сводили вместе. Так или иначе я уверена, что он нашел бы способ настоять на их браке. Он всегда умел раскапывать разные секреты в жизни людей и при случае пользоваться ими, чтобы чего-то добиться. Я не удивлюсь, если он дознался до какой-нибудь маленькой личной тайны сэра Мэттью или миссис Грентли. Так что все было бы так, как он хотел… Тем более, что у Габриэля и вправду было слабое здоровье, и доктор объявил, что у него плохое сердце, как и у его матери, которая от этого умерла. Может, у Габриэля было на
— Нетрудно понять, как именно, — сказала я мрачно, пытаясь представить себе, что произошло той ночью. Единственное, чего я не могла знать наверняка, так это то, почему в тот момент Габриэль оказался на балконе. Заманил ли его туда как-то доктор или же он просто, как это часто делал, вышел подышать воздухом перед сном? В ту ночь уже не было Пятницы, чтобы предупредить его о том, что на балконе кто-то прятался… Дальше все понятно: когда он подошел к парапету, доктор подкрался сзади, быстро зажал ему рот рукой, приподнял его и перекинул вниз. Самоубийство показалось всем правдоподобным объяснением.
— Мы теряем время, — прервала мои грустные размышления миссис Смит. — Поверьте, больше мне рассказать вам нечего. Я сделала для вас все, что могла. Уезжайте домой к отцу. Там вы будете в безопасности.
— Вам известно, что он к чему-то готовится?
— Мы чувствуем это. Он вне себя. Он нас ни во что не посвящает, но есть вещи, которые мы не можем не заметить. Случилось что-то такое, что привело его в ярость.
Я прекрасно знала, о чем речь. Доктор Смит обнаружил исчезновение рясы из его тайника. Теперь он больше не может выжидать и должен что-то предпринять против меня немедленно. Тут я вспомнила, как он появился рядом со мной на галерее менестрелей в рождественский вечер. Кто знает, что произошло бы со мной тогда, если бы не присутствие Саймона и Дамарис в холле под нами.
Мне невольно передалось нервное возбуждение обеих женщин. Конечно же, я понимала, что я должна что-то делать и как можно скорее. Хотя я не очень представляла себе, как он мог мне повредить теперь, когда у меня были против него все улики, я все же помнила, что этот человек был дьявольски хитер.
— Умоляю вас, уходите сейчас же! — сказала его жена. — Не ждите больше ничего, ради Бога! Он может вернуться в любую минуту, и если он застанет вас и заподозрит, что мы вам что-то рассказали…
— Да, конечно, — согласилась я, — я сейчас же уйду. Как мне вас благодарить за то, что вы мне все это рассказали? Я понимаю, что все это значит для вас.
— Не тратьте время на благодарности. Идите же, и не дай вам Бог попасться ему на глаза около нашего дома!
Она была права, и я поспешно вышла из дома доктора и торопливо пошла к калитке, по дороге обдумывая, что мне делать. В конце концов я решила, что я не поеду в Глен-хаус, а пойду искать убежища у Хейгэр и Саймона в Келли Грейндж. Но сначала мне нужно было вернуться на минуту домой, чтобы захватить с собой злополучную рясу. Я не могла допустить, чтобы кто-нибудь потом снова стал говорить, что одно время я страдала галлюцинациями.
Я возвращалась в Киркландское Веселье в состоянии крайнего возбуждения. У меня не было ни малейших сомнений в правдивости того, что я услышала
Ну, а потом ему тоже ничего не стоило, пробираясь в дом через подземный ход, подстраивать все остальные происшествия: задергивать полог моей кровати, прятать грелку или же вешать на парапет мою накидку. Даже если бы во время этих тайных «вылазок» его кто-нибудь увидел, у него всегда был законный предлог для того, чтобы появиться в доме — его трогательная забота о его пациентах: о сэре Мэттью, о Саре и обо мне.
Что для меня оставалось по-прежнему неясным, так это отношения между Саймоном и Дамарис. Я понимала теперь, что кажущийся интерес Дамарис к Люку существовал лишь в угоду отцу. Но что касается ее чувств в адрес Саймона… — я не могла поверить, что его мужественное обаяние может оставить какую бы то ни было женщину равнодушной.
Мне нужно было перестать думать о Саймоне. Но Хейгэр была мне настоящим другом, и я могла на нее рассчитывать. Поэтому к ней я и решила отправиться, взяв рясу и велев Мэри-Джейн собрать кое-что из моих вещей, чтобы потом привезти их мне в Келли Грейндж.
Я прошла к себе в комнату, никого по дороге не встретив, и тут же позвонила. Когда на звонок появилась Мэри-Джейн, я сказала ей:
— Я сейчас иду в Келли Грейндж. Соберите то, что мне может там понадобиться на несколько дней, и ждите, когда я пришлю за вами и за моими вещами. Я же должна идти немедленно.
— Да, мадам, — ответила Мэри-Джейн с глазами, круглыми от удивления.
— Кое-что произошло, но мне сейчас некогда объяснять. Мне нужно скорее уходить отсюда.
Еще не успев договорить, я услышала на улице звук колес подъезжавшего экипажа. Подойдя к окну, я увидела, как из кареты выходит доктор Смит, и задрожала.
— Я должна бежать, — сказала я и бросилась прочь из комнаты мимо застывшей от изумления Мэри-Джейн. Я побежала по коридору, спустилась на один пролет лестницы и в этот момент услышала голос доктора. Он разговаривал с Рут.
— Она дома?
— Да, я видела, как она пришла с прогулки несколько минут назад.
— Отлично. Я пойду и заберу ее прямо сейчас.
— А что если она?..
— Она ни о чем не догадается, пока я не привезу ее туда.
Я почувствовала, что мое сердце начало биться с перебоями. Я задыхалась, но он уже шел по лестнице, и надо было что-то делать. Я бросилась к двери на галерею, надеясь, что смогу переждать там, пока он будет подниматься дальше, чтобы заглянуть в мою комнату. Пока он будет на втором этаже, я смогу выбежать из дома. Притаившись на галерее, я слышала, что Рут все еще внизу в холле, и это было плохо, потому что я не знала, как мне удастся проскочить мимо нее. Вдруг она позовет доктора и скажет ему, что я выбежала из дома? Если она это сделает, то ему нетрудно будет меня догнать.