Тайна прикосновения
Шрифт:
В обратном адресе Паша указывала полевую почту своей части — надеялась вернуться, не зная, что таковой уже не существует и все остатки войск командарма Ефремова отправлены в Москву на переформирование.
Из медсанбата Пашу переправили на станцию Новоторжскую. В лесу под Пыжов- кой снова разворачивался первый в Советской Армии сортировочно-эвакуационный госпиталь, вывезенный из этих мест в тыл в октябре сорок первого года.
По двухкилометровой узкоколейной дороге из Вязьмы сюда подвозили оборудование и хозяйство госпиталя,
Главврач госпиталя, посмотрев Пашины документы, коротко сказал: «Согласно приказу, я должен отправить Вас в Москву, в резерв Главного санитарного управления. Но я прошу задержаться здесь, оказать помощь госпиталю. У нас острая нехватка персонала!»
После отравления угарным газом Паша не могла принимать пищу, один вид еды вызывал у неё спазмы в желудке. Она похудела килограммов на десять, чувствовала слабость во всём теле, но лежать наотрез отказалась. Нечего ей занимать место, необходимое раненым!
Когда вместе с другими ей пришлось на платформе разгружать вагоны, у неё в голове шумело и передвигаться от вагона к машине с ящиком в руках быстро не получалось.
— Ей, девки, шевелись! Что вы, как сонные! — зашумел из вагона разбитной солдатик с озорными глазами. Несмотря на прохладную погоду, он сбросил шинель и играючи выставлял деревянные ящики на край дощатого пола.
— Девки у тебя в колхозе остались! — с вызовом откликнулась Паша, вытирая холодную испарину со лба. Девушка, проходившая мимо в надвинутой на самые брови шапке, повернулась к ней лицом, и обе замерли на мгновенье:
— Пашуня, ты, что ли? По голосу тебя признала!
— Катерина!
Подруги обнялись и стали прыгать на лужице из-под растаявшего снега. Лейтенант, руководивший разгрузкой, недовольно глянул в их сторону.
— Паша, увидимся вечером. Я в инфекционном отделении, только сегодня прибыла, вместе с грузом.
В эту ночь они говорили до тех пор, пока их не сморил сон. Долго послужить вместе подругам не удалось. Через неделю главврач вызвал к себе Пашу:
— Спасибо за помощь, но приказ мы всё-таки должны выполнять. Вам доверено сопровождать раненого генерала в Москву, до госпиталя в Тимирязевке. Самолёт за ним уже вылетел, будьте готовы.
Глава 11. МОСКВА ЗОЛОТОГЛАВАЯ
Паша раньше не бывала в Москве, да и на самолёте ей пришлось лететь в первый раз. Она ожидала увидеть город в руинах (слышала о том, что столицу немцы бомбили непрерывно), и мирная жизнь на улицах, где все баррикады были убраны, работал транспорт, поразила её.
На аэродроме под Москвой их ждала специально оборудованная санитарная машина. Генерала в неё перенесли на носилках, и Паша снова устроилась рядом: весь полёт он спал после укола, а сейчас его тёмные
На территорию Тимирязевской академии они въезжали в рассветных сумерках. Паша вышла из машины, и ей показалось, что их вывезли за город: главное здание было похоже на дворец, кругом аллеи деревьев, повсюду клумбы и цветочные вазы. Смотреть на эти красоты ей было некогда, тем более что деревья ещё стояли голые. Генерала забрали, а её повели в приёмное отделение госпиталя, здесь она сдала документы худенькой девушке, имевшей очень усталый вид. Несмотря на это, она оказалась разговорчивой. Когда узнала, что Паша прилетела из Вязьмы, стала задавать вопросы:
— Ну, как там? Наши наступают?
— Наступают. Вязьма наша, — сдержанно ответила Паша.
— Ой, что это я! Лучше я напою тебя сейчас чаем, наверно, всю ночь без сна! Впрочем, я тоже не спала! Меня зовут Рая, пошли со мной.
Она привела Пашу в маленькую комнату, где стояли две кровати и небольшой столик. Паша развязала свой вещмешок и стала доставать оттуда сухари, галеты, банку тушёнки. Но перекусить ей не пришлось. Пока Раиса бегала за кипятком, Паша, не сняв шинели, свалилась на койку и мгновенно уснула.
На следующий день Пашу приняла у себя военврач Усольцева, исполняющая обязанности заместителя главного врача госпиталя. Женщина в очках показалась ей строгой. Она посмотрела Пашины документы, предписание, в котором значилось явиться в Главное санитарное управление, ещё раз оглядела её.
— Вы были в окружении под Вязьмой?
— Да, меня спасла местная жительница, спрятав у себя. Времянка, где мы с её дочерью прятались в подвале, сгорела. Её дочка погибла, я осталась жива.
— У меня к Вам предложение. Надо поработать в приёмном отделении госпиталя. Там девочка осталась одна, и пока никого не прислали. С Главным управлением я согласую.
Паша осталась работать в знаменитой «Тимирязевке», а точнее, на том пятачке госпиталя, куда привозили раненых. Её пространство было ограничено приёмным отделением с рядами носилок, выставленных в коридоре, и комнатой, в которой она ела и спала. Здесь проводила она полные сутки, чередуясь с Раисой Усольцевой, дочерью военврача Усольцевой.
Началась весна. Липы покрывались молоденькими листочками, зеленела трава, полюбоваться этими картинами можно было в те редкие минуты, когда удавалось выскочить на улицу. Теперь Паша уже знала, что находится не на окраине Москвы, а на территории старинной усадьбы «Петровско-Разумовское», где обосновалась Московская сельскохозяйственная академия. Обо всём этом ей рассказывала Раечка, обещавшая сводить Пашу к Большому Садовому пруду, возле которого, как она уверяла, любили прогуливаться посещавшие эти места Короленко, Лев Толстой и Чехов.