Тайна пропавших картин
Шрифт:
Прежде чем начать разговор, Матвей вывел нас с территории завода. Когда мы вышли к рынку, фонарь, стоявший у главного входа, осветил лицо парня, и я увидела, что он был в ярости: глаза сверкали, на скулах напряглись желваки, и он без остановки кусал губы. Я никогда таким его не видела и, честно говоря, изрядно струхнула.
Вокруг никого не было. И Матвей, не опасаясь быть услышанным, прямо спросил тетю:
– Тамара Александровна! Что все это значило?
Тетя промолчала. Она поддерживала под локоть Гертруду, и даже не повернула головы, услышав вопрос. Я держала старую женщину под другую подмышку.
– Как я понимаю, вы хотели сбежать из города?
Опять в ответ молчание.
– Пойдемте!
Матвей резко повернулся и зашагал вперед.
Никто из нас не шелохнулся. Каждый, думаю, как и я, решил про себя, что он хочет отвести нас к своим и сдать из рук в руки властям.
Он оглянулся, вернулся обратно.
– Ну?
Мы стояли, скованные страхом.
Вдруг Матвей схватил меня за руку и потащил за собой.
– Матвей! – услышала я негромкий окрик тети.
Он никак не отреагировал. Я испуганно обернулась и увидела, что тетя и Гертруда торопливо засеменили за нами.
Матвей настолько крепко сжимал руку, что я чувствовала боль. Попыталась освободиться. Не получилось.
– Матвей! Мне больно! – простонала я и дернула руку на себя.
Матвей, почувствовав это, наоборот, сделал хватку еще сильнее.
– Ой, больно! – чуть не плача, выговорила я, пытаясь надавить на жалость.
Не получилось. Матвей только прибавил шагу. Я едва успевала перебирать ногами, а тетя и Гертруда с трудом поспевали за нами. Обернувшись, я увидела, что бедная Гертруда держится за сердце.
– Матвей, прошу тебя! – взмолилась я. – Гертруда себя не очень хорошо чувствует!
Но то ли он не слышал, то ли был настолько в ярости, что не контролировал себя.
Лишь когда парень остановился, я огляделась по сторонам и поняла, что мы находимся почти на краю города. В нескольких метрах от высокого кирпичного забора дома, который когда-то принадлежал купцу Емельянову. За каменной оградой стоял чудом сохранившийся работающий фонарь, однако свет, исходивший от него, едва освещал территорию вокруг.
– Смотрите! – сурово произнес Матвей и мотнул головой в сторону забора.
Мы все как по команде обернулись туда.
Сначала я ничего не поняла: забор,
На земле рядом с ним были, кажется, насыпи земли. Или нет?..
Первой поняла Гертруда и охнула. В этом звуке были и ужас, и страх, и боль. И тут я тоже осознала, ЧТО вижу. Это была не земля. Это были человеческие тела… Много человеческих тел. Они не лежали рядком, как положено мертвым. Они были свалены в кучу. Может, не свалены. Может, падали… падали один на другого, когда смерть косила их своей беспощадной косой.
На заборе было написано краской:
«Мы не дали сбежать врагам революции за границу. Они ответили за всё».
Матвей дернул меня вперед и потащил к мертвым телам.
– Не надо! – заплакала я и села на землю.
Он подхватил меня под мышки, поставил на ноги и почти донес до забора.
И тут я увидела Лайлу. Точнее, ее тело. На ней не было шубки, шляпки и даже сапожек. И лежала она лицом вниз. Но я сразу узнала ее красивую юбку, отделанную кружевами.
Я почувствовала, как неведомая сила сжала мои виски…
Потом будто выключился свет…
Глава 10. Дубль за дублем
Я обожаю субботы и воскресенья. Времени навалом, и можно заняться тем, что душа просит.
Но этому воскресенью я была не рада. Украденные картины, внезапно появившиеся в моем доме, висели над моей шеей, как Дамоклов меч. К тому же, не могла расслабиться от мысли, что кто-то чужой побывал в нашей квартире. Думая думы во время завтрака, я решила поменять дверной замок…
Слава Богу, что пришло время, когда все нужные организации работали не только в течение недели, но и в выходные дни.
Через полчаса в дом заявился мужчина в спецовке, с инструментами и с круглым животиком. На его футболке гордо значилось название службы: «Самоделкин на час».
Я умышленно не стала привлекать знакомых. Подозреваемые теперь окружали меня со всех сторон. А этот самый Самоделкин – посторонний человек…
Замочный мастер, надев на нос очки и встав на колени, внимательно изучил замок, покрутил в нем ключом в обе стороны и спросил:
– А почему менять решили? Замок, вроде, еще ничего. Хотя вижу, старый. Наверно, довоенный. Сейчас маслицем смажу, и он еще лет пятьдесят поработает. Знаете, раньше ведь лучше делали…
Он, кажется, собирался эту тему развивать, что мне абсолютно было не кстати: еще внимание всех соседей привлечет своими рассуждениями!
– Решила поменять! – строго отозвалась я, нахмурив брови.
– Это же – раритет! – никак не мог угомониться Самоделкин. – Давайте я вам лучше второй замок поставлю. Во-первых, два замка – это броня! Во-вторых, быстрее. Эту вашу старину еще выковыривать часа полтора!