Тайна прошлогоднего снега

Роньшин Валерий Михайлович

Ну, это был полный отпад, ребята. А следом за первым отпадом сразу же последовал второй, и тоже — полный. Под морщинистым лицом ста­рухи Смертолюбовой, которое сползло вместе с усмешкой, оказалось другое лицо — молодое и мне прекрасно знакомое. Угадайте чье?.. Надеж­ды Львовны Одуванчиковой!

А дальше произошла одна вещь, о которой вам, если у вас нервишки слабые, лучше не чи­тать. Пропустите следующий абзац.

Так вот, Афиногена Смертолюбова, ну то есть уже Надежда Львовна Одуванчикова, вытащила из кармана нож с выкидным

лезвием, выкинула это самое лезвие и воткнула его себе прямо в сердце. Из раны фонтаном брызнула кровь, за­брызгав все зеркало. Не обращая на это внима­ния, Одуванчикова расширила ножом рану, суну­ла в нее руку и вытащила… нет, не сердце, как вы, наверное, подумали, а консервную банку из-под шпрот, открыла ее и высыпала на пол кучу дохлых дождевых червей, потом насыпала в бан­ку новых червяков, живых и извивающихся, и сунула банку обратно в кровоточащую рану.

«Так вот для чего Одуванчикова покупает до­ждевых червей, — поняла я, — у нее вместо сердца консервная банка с червяками».

Не успела я это понять, как… снова просну­лась. Блииииииииииииин!.. И это тоже был сон.

Я решила больше не спать. На фиг мне такое мыло — всякую муру во сне смотреть. Уж лучше я телик погляжу, круглосуточный музканал. И я уже взялась за дистанционку, как вдруг…

Тук-тук-тук…

Я замерла. Может, послышалось?..

Нет, опять: тук-тук-тук. Причем явно не во входную дверь барабанили.

А тогда куда?

С третьего «тук-тука», я поняла — куда. В за­пертую черную дверь.

Я на цыпочках подкралась к этой двери и ос­торожненько заглянула в замочную скважину.

В замочные скважины, ребята, только так и надо заглядывать — осторожненько, если не хотите, чтоб вам шилом или еще чем-нибудь острым в глаз ткнули. Кто? — спросите вы. Да те, кто с той стороны.

Короче, я заглянула в замочную скважину, но ничего и никого не увидела.

Стук в дверь больше не повторялся. Зато под дверью послышался шорох. А через пару секунд из-под дверей выползли… человеческие отрублен­ные пальцы. Связанные между собой тонкими ве­ревочками.

Мое сердце сказало «ек» от такого сюрприза. А отрубленные пальцы встали на кончики ногот­ков, словно балерины, и проворно, как тарака­ны, побежали к стулу, подбежали, обхватили ножку, вскарабкались на сиденье, а оттуда, по-лягушачьи, перепрыгнули на стол, где стоял ком­пьютер.

Указательный палец ткнулся в кнопку про­цессора. Т-РРРРРРРРРРР… заурчал комп, загру­жаясь. Экран монитора засветился. Отрубленные пальцы переместились на клавиатуру и забегали по клавишам. А по экрану побежали буквы.

ПРО… — печатали пальцы на «клаве» — ШЛО… — бежали буковки по экрану — ГО… Я сразу поняла, что это за слово, да и вы, веро­ятно, тоже — ПРОШЛОГОДНИЙ. А следом на эк­ране появилось второе слово — догадываетесь, какое? — СНЕГ.

ПРОШЛОГОДНИЙ СНЕГ!

«Опять этот прошлогодний снег! Что ж он оз­начает в конце-то концов?!» — подумала я и…

И снова проснулась!

Ну

ни фига ж себе ночка!.. Ныряю, как плов­чиха, из кошмара в кошмар, один другого хлеще.

В это время затрезвонил телефон — дзынь-дзынь-дзынь — пауза — дзынь-дзынь-дзынь… Ясно!

Воробей!

Я сняла трубку.

— Привет, Воробей.

— Привет, Мухина. Ты что там, оглохла? Я тебе уже в третий раз звоню.

— Да я только что проснулась.

— Ну ты и дрыхнешь. Уже восьмой час.

— Утра?

— Какого утра?! Вечера!

Выходит, я проспала всю ночь, а потом еще и весь день прихватила. О-пу-пе-е-ть…

— Слушай, Воробей, мне такие прикольные сны снились…

— Да подожди ты, Мухина, со своими снами. У меня появилась важная информация. Торт действительно был отравлен!

— Откуда ты знаешь?

— Мой дядя провел экспертизу и обнаружил в торте наличие яда. Причем яд этот неземного происхождения.

— Как это?

— А так. В его составе нет ни одного земного химического элемента, зато подобные элементы предположительно должны иметься на Мерку­рии! Что и требовалось, доказать, Мухина! — торжествующе орал в трубку Воробей. — Тебя хотят уничтожить именно меркуриане! А ты мне не верила!..

Я молчала, «переваривая» Володькино сооб­щение.

А Воробей продолжал:

— Скорее всего, Одуванчикова, заметив, что ты за ней следишь, сообщила об этом Канниба-лову. А тот приказал заманить тебя на виртуаль­ную ферму. Вот только непонятно, при чем тут прошлогодний снег?

— А мне как раз приснились…

— Да погоди ты, я еще не всю информацию выдал.

— Ну давай выдавай.

— Сегодня НЛО была в школьном буфете и взяла себе там чашку чая.

— И что?

— И выпила весь чай залпом!

— Может, ей пить сильно хотелось.

— Ты не догоняешь, Мухина. Она выпила залпом кипяток!

— С чего ты взял?

— А с того, что я после нее чай из чайника наливал. Он был прямо огненный. А Одуванчи­кова его — о-па-на! — одним глоточком. И даже не поморщилась. Но и это еще не все!..

— А что еще?

— Сегодня НЛО не пошла в виртуальный центр «Меркурий». А знаешь почему?

Я, естественно, не знала.

— Потому что нет уже никакого центра «Мер­курий». Он тю-тю…

— Как — тю-тю?

— А так — исчез с концами. Меркуриане явно заметают следы. На этом месте теперь универ­сам.

Вот это новости! Одна круче другой!

— А в магазин «Клевая рыбалка» Одуванчикова сегодня ходила? — спросила я.

— Ходила. И купила там килограмм дождевых червей.

— А мне как раз про червей сон и приснился.

— Выкладывай, — велел Воробей.

Я выложила. Все свои три сна. И про «Девоч­ку Смерть», которая плакала кровавыми слезами, а потом драться полезла из картины, и про Смертолюбову, оказавшуюся Одуванчиковой, и про консервную банку с червями… Когда я нача­ла рассказывать про отрубленные пальцы, затрез­вонил дверной звонок.