Тайна пустующей дачи

Хольм Йенс К.

Не успел я постучать в дверь дачи, как мне открыли. У меня сложилось впечатление, что мать мальчика стояла у окон и ждала, когда кто-нибудь придет.

— Что случилось? — спросила она.

Видно было, что она плакала. Глаза ее покраснели, веки припухли.

— Извините, пожалуйста, я хотел лишь спросить о вашем мальчике… — начал я.

— Я же сказала еще тогда, что он нашелся, — грубо перебила меня женщина.

— Да, конечно, но я… я хотел лишь спросить, дома ли он сейчас?

Какой-то

момент казалось, что она скажет правду, но затем женщина повысила голос:

— Конечно, Хуан здесь. Он сейчас спит после обеда.

Я не решился более допытываться у нее правды, хотя и был убежден, что она опять лжет. Вежливо попрощавшись, я ушел.

Когда я вернулся домой, Ким еще не пришел в себя.

14

Далее стал рассказывать Ким:

Далеко-далеко я услышал голоса. Немного приоткрыв один глаз, заметил, что лежу на спине, и увидел деревянный потолок с множеством отверстий от сучков. В тот момент я не имел представления, где нахожусь.

Но голоса приближались и казались мне знакомыми. Открыв оба глаза и немного повернув голову, я догадался, где лежу: у Эрика на даче.

— Ким! — воскликнул Очкарик, и я даже удивился, почему его голос звучал столь взволнованно. — Ким! Очнись!

— Да, да, зачем такая спешка, — ответил я и отметил про себя, что ничего не помню. — Чего это я здесь лежу?

— Ты упал, когда выпрыгнул из окна, и ударился виском о консервную банку с ананасами. Тогда-то ты и потерял сознание.

— Ананасы? — переспросил я, думая при этом, что они несут явную чушь.

— Ты что же, ничего не помнишь? — спросил другой голос.

Повернув немного голову, я увидел, что это Эвелин — прекрасная блондинка, в которую втрескался Эрик. Когда же она пришла? И пробормотал:

— Нет, ничего…

— Так ты не помнишь, что выпрыгнул из окна? — спросил Эрик.

— Какое такое окно? — переспросил я, тщетно пытаясь что-нибудь вспомнить.

— Окно в бревенчатой даче, — продолжил терпеливо Эрик. — А теперь попытайся…

Ему даже не пришлось договаривать до конца. Вдруг в моей голове произошел какой-то щелчок, я все вспомнил и рывком сел, чувствуя тупую боль в затылке.

— Почтовые грабители! — воскликнул я.

— Да, да, ну и что с ними? — спросил Эрик.

— Они там. Весь дом полон бандитами. Возможно, это было сильно преувеличено, но в тот момент мне именно так казалось.

— Почему же ты не сказал этого сразу? — с упреком спросил Эрик.

— Как я мог сказать, если был без сознания. Ты что же, осел, этого не понимаешь! — возразил я и спустил ноги с софы.

— Эй-эй! — воскликнул Очкарик.

— Что еще такое?

— Ты не должен этого делать! Врач сказал, что тебе надо обязательно лежать.

— Врач?!

Вы что же, вызывали врача? — спросил я удивленно и попытался встать. Что бы там врач ни говорил, я не мог продолжать лежать вот так и ничего не делать.

— Послушайте, а где Катя? — спросил я, и при мысли, что она, возможно, находится все еще в том доме, у меня по спине пробежал холодок.

— Она сидит в кустах и наблюдает за бревенчатым домом, — успокоил меня Очкарик.

Слава Богу, Катя в безопасности! И я встал на ноги. Немного кружилась голова, в остальном же я чувствовал себя просто великолепно.

— Но врач сказал… — начал было снова Очкарик.

— К черту твоего врача! — перебил я его. — Сколько сейчас времени?

— Чуть больше четверти двенадцатого, — ответил Эрик.

— Не может быть!

— Да нет, точно. Ты был без сознания более получаса.

— Тогда уже поздно, — пробормотал я и неожиданно почувствовал дикую слабость.

— Возьми себя в руки, дружище! — воскликнул Эрик. — Расскажи нам все, что ты знаешь об этой истории, нас мучает любопытство. Ты ведь сказал: в том доме находятся почтовые грабители.

— Так оно и есть, — ответил я устало. — Лучше сказать, двое из них, если они за это время еще не успели оттуда улизнуть. Третий вместе с мешками денег уехал в Копенгаген. В доме те двое удерживают мальчика. Если я правильно понял, то это его отец сидит за рулем автомашины, в которой находятся мешки с деньгами. Правда, я не знаю, как они ухитряются благополучно миновать полицейские кордоны… Мальчик совсем маленький, у него черные волосы и зовут его Хуан.

— Так это же он! — воскликнула вдруг Эвелин. Я удивленно взглянул на нее.

— Здесь совсем неподалеку пропал маленький мальчик. Фрекен Ларсен попросила нас поискать его. Зовут его Хуан, ему четыре годика, — объяснил Очкарик. — Но его мать утверждает, что он якобы нашелся. Мы же твердо убеждены, что она солгала.

— По-видимому, бандиты пригрозили ей, что расправятся с мальчиком, если она не будет держать язык за зубами, — предположила Эвелин.

— А для чего?

— Чтобы принудить отца ребенка доставить мешки в Копенгаген. Не понимаю только одного… А кто он такой?

— Отец мальчугана? — переспросил Эрик. — Он секретарь боливийского посольства.

— А пока мы лежали, спрятавшись около того дома, туда подъехала автомашина с номерным знаком дипломатического корпуса, — произнес возбужденно Очкарик.

— Вот теперь я понял их задумку, — пробормотал я.

— А что именно?

— Дело в том, что один из грабителей разговаривал со мной. Когда я сказал ему, что полиция останавливает абсолютно все автомобили для досмотра, он усмехнулся и заявил: нет, не все.