Тайна реки Медной
Шрифт:
В тот же день от селения «воронов» отчалило пять больших байдар. Старый Инхаглик напутствовал воинов:
— Помните: все русские должны умереть. Если хотя бы один из них уцелеет и вернётся на берег океана — они пришлют сюда своих воинов для мести. Так говорит доктор. Он знает. Доктор тоже ненавидит русских, потому что он наш друг.
Боб Хайли смотрел вслед удалявшимся байдарам, и маленькие прищуренные глазки его смеялись…
Ещё через несколько дней в селении «воронов» произошли новые важные события: «доктор» и старый Инхаглик-Чёрная Стрела скрепили
«Доктор» отметил подписание договора торжественно: у него нашлась порядочная бутыль «весёлых капель», тех самых «горящих капель», которыми лечил он старого Инхаглика от печали, когда четверо его воинов отравились ядом кураре.
Завидев эту бутыль, индеец вскричал восторженно:
— Я готов отдать тебе все земли и по реке Дикой!
За время знакомства с «доктором» Инхаглик успел настолько пристраститься к спирту, что часто спрашивал с испугом:
— Как же я буду жить, когда ты уйдёшь? Где я возьму эту весёлую горящую жидкость?
— У тебя будет её очень много, — посмеиваясь, утешал старика Хайли. — Ты дашь моему переводчику трех вооружённых проводников, и они приведут сюда моих людей, которые доставят в подарок тебе целую бочку «весёлых капель»…
— Пусть твой переводчик собирается в дорогу! — нетерпеливо кричал Инхаглик. — С ним пойдут мои лучшие воины.
После заключения договора Боб Хайли послал одного переводчика в сопровождении трех индейцев с письмом в Гудзоновскую меховую компанию. Он требовал, чтобы компания немедленно направила на Медную горнопромышленный отряд.
Все шло у американца как нельзя лучше: землю он приобрёл за бесценок и русскую экспедицию мог считать обезвреженной. Правда, русские могли бы назвать этот «договор» о земле шарлатанством, так как побережье реки Щечитна принадлежало им. Но Боб Хайли теперь имел документ, который, в крайнем случае, позволит ему благополучно уйти. Он мог бы сказать, что не знал, где проходит границы русских владений, свернуть всю вину на индейцев, продавших ему эту землю. Юридическая сторона отныне была у него обеспечена, следовательно, пришла пора наступать. Оставалось только убедить Инхаглика в необходимости перенести селение с Медной на Щечитну, чтобы вернее заставить потом индейцев работать на приисках. Но тут неожиданно для Хайли вождь запротестовал:
— Как мы будем жить на той земле? Река там совершенно мертва. В ней не водится рыба.
— Мы поселимся у её впадения в Медную, и твои люди будут ловить рыбу в Медной. Кроме того, ты не забывай о русских. Они могут прийти. На новом месте ты — новый человек и ничего не знаешь о судьбе их отряда.
Действительно, все шло у американца отлично. Но нередко случается, что какая-то неучтённая мелочь создаёт вдруг угрозу самому искусному стратегу. Так случилось и с Бобом Хайли.
— Я не боюсь русских воинов, — хмелея, выкрикивал старый вождь. — Пусть их будет много, как этих сосен на берегу… Я уйду от них в горы.
В конце концов Инхаглик согласился переселиться.
Переселяясь
Инхаглик долго рассматривал тёмную бутылочку, следя, как на дне её переливается несколько прозрачных капель. Вождя поразило изображение черепа и двух скрещённых костей на этикетке. И ещё его озадачило то обстоятельство, что флакончик, аккуратно завёрнутый в листья, лежал в узкой щели бревенчатой стены.
Все это показалось Инхаглику подозрительным.
После долгого раздумья, сомнений и колебаний Инхаглик принял, наконец, решение. Он наполнил флакончик водой, хорошо сполоснул его и перелил потемневшую жидкость в пустую гильзу патрона. Гильзу тщательно закупорил и спрятал на груди. Потом вышел из хижины и приказал позвать молодого воина по имени «Ветер»… Стройный, черноглазый юноша через несколько минут почтительно стоял перед вождём.
— Тебе дали красивое имя «Ветер», потому что ты самый быстроногий из моих воинов, — сказал Инхаглик. — Сейчас ты должен будешь это имя оправдать. Скажешь своим, что я послал тебя на факторию, где ты пробудешь несколько дней. Но ты на факторию не пойдёшь. Ты должен бежать в русское селение на берегу океана и показать русским вот эту маленькую бутылочку. Пусть русские объяснят, какие написаны здесь слова. Я думаю, что человек с фактории не сможет этого сделать.
Юноша бережно принял флакон.
— Ты должен мчаться, как ветер, и принести обратно эту маленькую посуду, — строго добавил Инхаглик.
— Я буду мчаться быстрее ветра, — сказал молодой индеец.
Около ста километров от фактории до устья реки Тлышитны, что вытекает из озера Плавежного, отряд Серебренникова прошёл за восемь дней. В малых селениях индейцев русских встречали гостеприимно: звали путешественников в свои хижины, делились с ними пищей, наперебой рассказывали о дальнейшем пути в верховья реки.
Не рискуя пробираться к озеру по мелкой, порожистой Тлышитне, Серебренников оставил в устье этой реки трех промышленников, а с остальными ушёл к Плавежному пешком. Шесть суток почти непрерывного пути через удушливые болота, через трясины, бурелом и лесную глухомань Аляски были самым трудным участком пути. Только 30 мая измученные путешественники увидели широкий простор Плавежного и далёкие заснеженные горы на западе.
Русские промышленники побывали здесь уже не раз, и потому индейцы встречали отряд Серебренникова особенно сердечно: дарили сушёную рыбу, съедобные коренья, охотно рассказывали все, что знали, о своём крае. Серебренников тоже разделял с ними табак и сухари, дарил ножи и рыболовные крючья. Эти скромные подарки вызывали всеобщий восторг.