Тайна родимых пятен или невероятные приключения Тишки Бедового и его друзей
Шрифт:
Устя поняла, что решительный момент наступил, и ласково обворожительно прервала ход дознания:
– Поверьте мне, я ни в чём не виновата. Это нелепое стечение обстоятельств… Если бы я была замешана в этом… ограблении… Вы возьмите с меня подписку о невыезде и отпустите домой. А вечером мы можем пообщаться в каком-нибудь ресторанчике…
Девушка игриво повела головкой, а её глаза призывно блеснули. Глеб Борисович облизнул в очередной раз высохшие губы и уже был готов на всё, лишь бы кончилась сексуальная пытка. Его не столько
– Конечно подписка… Да, подписка… – дрожали руки и губы следователя, уже оформлявшего нужную бумагу.
Когда Устя спрятала долгожданный документ в обворожительном месте на своей груди и уже собиралась распроститься, в камеру вошёл охранник и капитан Скеля, ближайший начальник Нахрапистого. Бегло глянув на Устю, капитан горячо обратился к подчинённому:
– Пойдём быстрее – главный зовёт, а подозреваемая пусть посидит с Федотычем, – кивнул Скеля на охранника и махнул головой в сторону двери, призывая лейтенанта поторопиться.
Глеб Борисович побледнел, усиленно пережёвывая губы, и обречённо поднялся. Резко схватил первую попавшуюся папку, прикрыл ею низ живота и медленно вылез из-за стола.
– Папка зачем? Оставь… – нахмурил брови капитан, с непониманием посматривая на бледного подчинённого.
Тот же, повертев отрицательно головой, пулей выскочил из помещения.
– Что это с ним? – опешил Скеля, подозрительно измерив взглядом невозмутимую подозреваемую.
Когда Устя осталась с Федотычем одна, она достала спасительный документ и легко убедила старого служаку отпустить её на волю.
Предосенний вечер лёгким, прохладным туманом накрывал деревья, дома, дороги. Из-за тучки желтел осколок луны, готовый в любой момент рассыпаться на бесформенные кусочки. Обстановка навевала таинственность и разбойные настроения. Друзья-бизнесмены стояли недалеко от входных ворот дачи олигарха и при свете одинокого фонаря обсуждали варианты: как бы разузнать, что с Устей?
Вдруг нечто заскулило и ткнулось в ногу Тишки.
– Нюська! – обрадовался парень.
– А что – это мысль, – просиял Филька. – Когда дело касается страсти, даже собачьей, польза бывает не только в виде щенков…
– Правильно, – понял друга Бедень. – А ну-ка, Нюська, пойдём побудоражим кобеля.
Ушлую дворняжку долго увещевать не пришлось, она сама кинулась к воротам дачи. Тут же, за стеной, загремела цепь, и последовало нетерпеливое рычание с подголосками и царапающими звуками. Реакция на волнение кобеля проявилась скоро: из-за ворот донёсся мужской голос, выплюнувший слабую нецензурность, и ворота без скрипа открылись. Выглянула озабоченная, недельной небритости физиономия Борьки и прорычала:
– Опять объявилась, тварь ненасытная! Сейчас я
Решительно настроенный сторож выскочил наружу и замахнулся дебелой дубинкой на собаку, которая успела отскочить и оскалить клыки. Очередное ругательство было остановлено голосом Тишки:
– Зачем же так кипятиться, уважаемый! Дело обычное, сучье… Помоги лучше нам, страждущим любителям крепких напитков…
Борька от неожиданности опустил дубинку и подозрительно вгляделся в незнакомца, вынырнувшего из темноты:
– Ты откель взялся? Чего надобно?
– Посудину какую-нибудь: водочку с пивцом уговорить…
– Ну… ежели так, – забегали глазки у сторожа и лицо приняло хитроватый вид.
Предваряя все вопросы, за дружка ответил подошедший Филька:
– Решили прогуляться туманным вечерком, побаловаться водочкой с пивком, да пить из горла как-то… неприлично ноне.
– За услугу отблагодарим, – развеял Борины сомнения Тишка, вытаскивая две бутылки из карманов пиджака.
Демонстрация бутылок убедила в добрых намерениях, и вскоре за углом забора дружки мило беседовали с повеселевшим и разговорившимся слугой олигарха. От него узнали, что хозяина, небедного человека, очень уважаемого в городе, обокрали. И главным виновником хитроумного действа, своеобразной наживкой, оказалась довольно смазливая, на вид совсем простая, дивчина.
– Хозяин по молодости любил баловаться: то налево его тянуло, то в сауну с весёленькими комсомолками, – хихикал Боря, на всякий случай воровато оглядываясь вокруг, – На том, кумекаю, и прокололся.
– Бывает, – поддакнул Филька и развил мысль дальше: – Был у нас председатель колхоза, Ибрагим Гамзатович. Человек ещё молодой, неместный (где-то с Кавказа), присланный навести порядок в гибнущем хозяйстве. Дело было ещё при “застое”. Гамзатович рьяно взялся за работу, и уже через год колхоз выбился в лидеры. В непростом колхозном вертепе немало помогал горячий кавказский темперамент. Но, имея большую семью – пять душ детей – не мог Ибрагимушка пройти мимо русской бабы. Опять же, темперамент сработал! Что самое занимательное, и многие колхозницы не отказывались от охочего до любви кавказца. Дошло до того, что и по рождаемости колхоз пошёл вверх! Причём у новорожденных наблюдалось явное преобладание смуглых, тёмноглазых девочек и мальчиков. Первыми тревогу забили мужики нашей деревни, когда у белобрысого бригадира Клима родилась двойня смуглявых пацанов! Клим был мужик крутой в питейном состоянии. Как-то устроил жене допрос с пристрастием и узнал о её грехопадении. Тогда и началась по законам ядерной физики та самая, яйцевая реакция, то есть ядерная, с русской окраской: тёмной ночкой мужики отбили поставщику рогов интимные округлые части, “дабы боле не злоупотреблял оными”. О чём метко выразился известный в селе православный священник, батюшка Никодим… Так-то… – поднялся вверх Филькин палец.
Конец ознакомительного фрагмента.