Тайна Самаэля
Шрифт:
Я слушал Каюмова, совершенно зачарованный его рассказом, и в голове невольно рисовались образы великой битвы, разворачивавшейся в ледяной тишине Марса. Всё, что мне казалось пустым мифом, оживало на его словах и словно подчинялось неведомым законам космоса. Профессор говорил об этом с какой-то странной смесью гордости и горечи, будто сам переживал эту далёкую эпоху – или, может быть, ощущал её тени, пронёсшиеся через бесконечные пространства и застывшие в марсианских кратерах и долинах.
Когда Каюмов извлёк из шкафа массивный атлас Марса и раскрыл его, я почувствовал острое возбуждение. Листы атласа, отражающие суровые марсианские ландшафты,
– Вот, Тимур, удар меча Михаила, – торжественно произнёс Каюмов, медленно водя пальцем по этому шраму. – Только представь: эта долина, длиной в четыре с половиной тысячи километров, простирается на четверть окружности Марса. Местами её ширина достигает двухсот километров, а глубина – до одиннадцати километров. Это десять раз длиннее и семь раз глубже Великого каньона на Земле! Удар меча Михаила не просто оставил след – он навсегда изменил планету, забрав у неё атмосферу, воду и жизнь, оставив пустынные равнины, покрытые трещинами и кратерами, мёртвые вулканы. Этот удар уничтожил то, что когда-то было даром Самаэля.
Я смотрел на этот «шрам» на теле Марса, на таинственный, изрезанный каньон, и чувствовал странное восхищение. На мгновение мне показалось, что я сам видел этот древний поединок, его ярость и мощь, эхом отразившиеся в каждом сантиметре этой пустынной поверхности. Эти исполинские трещины, оставшиеся после удара Михаила, казались символом вечного противостояния между двумя бывшими друзьями, братьями, которые теперь проклинали друг друга и изводили своими ударами целые планеты.
Каюмов, задумчиво глядя на изображение, сказал тихо, почти про себя:
– Этот шрам убил планету, Тимур. Но такой же шрам образовался и в сердце Самаэля – с тех пор он и Михаил стали заклятыми врагами, разошлись, отказываясь признавать старую дружбу.
Я слушал весь этот мистический рассказ рассеянно, все больше погружаясь в собственные тревожные мысли. Завтра предстояло встретиться с капитаном милиции, и перспектива предстоящего допроса угнетала меня. Всё указывало на то, что на меня собираются повесить чужую вину, а найти виновного – это, как известно, только дело времени. Вариантов у них не так много, а я, по всей видимости, слишком хорошо подходил на роль подозреваемого. При этом вся эта эзотерическая история, которую рассказывал профессор Каюмов, казалась совершенно бесполезной и непонятной в моей ситуации. Вряд ли бы милиция согласилась добавить в текст протокола его речи о Самаэле и Архангеле Михаиле, да и кто из них вообще захочет слушать такие, по сути, бредни?
На экране телевизора тем временем мелькали кадры из последней серии популярного, но нелепого сериала о продажном дипломате Баходыре Хусанове. Видимо, в финале сценаристы решили окончательно закрутить сюжет: Хусанов оказался замешан в международных махинациях, его окружили враги, он отчаянно пытался выкрутиться из сетей предательства и коррупции, но угодил в ловушку, устроенную его же помощниками. С трудом следя за происходящим на экране, я уловил лишь то, что дипломата поймали, и теперь он ждал приговора, одновременно посылая кому-то последние угрозы. К счастью, звук был выключен, иначе бы эта бессмысленная возня на фоне рассказа Каюмова, который уже становился всё более абсурдным, наверняка бы меня довела.
В комнате темнело,
Он продолжал с прежней серьёзностью, и чем дальше, тем более странным становился его рассказ. Оказывается, после первой битвы на Марсе, Самаэль и Михаил сразились вновь, но уже на Земле, в Мексиканской пустыне. Однако на этот раз Самаэль проиграл: его меч, который имел таинственную функцию ключа, оказался бессилен перед оружием Михаила. Этот меч-ключ был передан праматери Еве, но после убийства Каином Авеля возвращение в Эдем стало невозможным. Её саркофаг, как рассказал профессор, скрывает этот ключ-меч и стал предметом охоты для падшего ангела, ищущего возможность открыть его и пробиться обратно в Эдем. Сейчас, по словам Каюмова, Самаэль ищет способы вскрыть саркофаг без ключа, возможно, используя какой-то разрушительный инструмент, и тогда он с умыслом посмотрел на меня.
– Вы хотите сказать, что я с профессором Ибрагимовым создал автоген для… Самаэля? – спросил я, всё больше чувствуя, что разговор заходит в опасную область.
– Вот именно! – воскликнул Каюмов, поднимая руки к потолку с выражением торжества.
Это уже было чересчур. Я не выдержал, встал и сдержанно сказал:
– Спасибо за сказку, Махмуд Анварович.
Он удивлённо посмотрел на меня, не веря своим ушам.
– Вы что, не верите мне? Думаете, что я рассказываю вам сказки?
– Вот именно, – кивнул я, делая шаг назад. – Бекзод Хисамиевич уверял, что вы знаете правду. А вместо этого я слышу абсолютный вздор, который вызывает у меня серьезные сомнения в вашей адекватности.
– Сомнения в правильности чего? – его взгляд был напряжённым, почти требовательным.
– Что мой отец и профессор Ибрагимов дружили с человеком, у кого – извините за прямоту! – не все дома! Я пошел, не стану докучать своими проблемами. Извините за беспокойство! – бросил я, разочарованно направляясь к двери. Встреча, от которой я столько ожидал, оказалась пустой тратой времени. На пороге я остановился и, взглянув Махмуду Анваровичу прямо в глаза, спросил: – А вы сами, профессор, ангелов-то видели лично?
– Н-нет… – смутился он.
– Вот вам и ответ! Вы ни разу не сталкивались с потусторонним миром, – с иронией заметил я.
– Это не потусторонний мир… – попытался возразить Каюмов.
– Без разницы, – отрезал я. – Библейский он или сверхъестественный, вы верите в то, чего не видели, не щупали, не осязали. А мне, физику и конструктору ракет, предлагаете в это верить? – Я направился к выходу, уже не скрывая раздражения. Каюмов, отчаянно протянув руку, словно желая меня остановить, с мольбой произнес:
– Но, Тимуржан, подождите! Вы не понимаете, какая смертельная опасность угрожает вам и вашей семье! Ведь убили Бекзода Хисамиевича! Убили Нигарахон! Все упирается в вас… вы должны быть начеку!
– С опасностями я как-нибудь справлюсь, – ответил я с сердитым тоном, открывая замок. – Не маленький!
Каюмов смотрел мне вслед и вдруг, с тревожным выражением, добавил:
– Опасайтесь одной женщины, Тимуржан. Особенной… Вы встретите её, я в этом уверен. Не доверяйте ей! И еще: оставьте проект! Пока вы над ним работаете, вы подвергаете свою жизнь и жизни близких смертельной опасности.