Тайна седьмого уровня
Шрифт:
– Ага, вы с Луны свалились, – как и ожидалось, не поверил он. – Ладно, хрен с вами! А власти… Да нормально все, в первые годы хуже было, а счас ничего. Главное – не нарываться: сиди себе тихонько, сопи в две дырочки, работай…
– А в первые годы – это когда? – Почувствовав, что разговор снова свернул в нужном нам направлении, переспросил молчавший до того капитан.
– Ну… лет пятнадцать назад, когда эта, как ее – «перестройка» – закончилась.
Ага, вот это уже поинтересней!
– А как она закончилась-то?
Вопрос поставил Виталия в тупик – примерно как и тех ментов на дороге.
– Ну-у-у… – не на шутку
– А народ? – вспомнив нашу с капитаном ночную беседу в поезде, спросил я, – Сильно бузил? Волнения какие были?
– Да какие волнения! Хотя, хрен его знает… У нас-то тихо было, а в столице, люди говорили, вроде бы и военное положение вводили. Газеты-то ничего об этом не писали, да и не было тогда газет. А по телику одни старые фильмы крутили и музыку дурацкую! Симфоническую, в смысле…
– А потом?
Виталий неожиданно мрачно усмехнулся:
– А потом жрать нечего стало, в городах особенно. Этот… «экономический кризис» получился, в результате ошибочных решений некоторых радикально настроенных политиков! – Последняя фраза, явно запомнившаяся ему из лекции на каком-нибудь местном партсобрании, была произнесена с особым удовольствием.
– И что?
– Ну и все! – Водила с завистью взглянул на прикуриваемую мной сигарету.
Я протянул ему пачку и щелкнул зажигалкой:
– А… странного тогда ничего не было? Ну, необычного, что ли, необъяснимого?
Вопроса он, похоже, совсем не понял, но на всякий случай старательно наморщил лоб:
– Да вроде нет… А что значит «странного»? Это в каком смысле? – Виталий поочередно посмотрел на нас с капитаном, видимо, не зная, кому адресовать вопрос. Ответить решил я, совершенно честно сообщив:
– В том-то и дело, что мы понятия не имеем, что это значит, но в нашем мире все получилось совсем иначе…
– А, понятно, на Луне! – «понимающе» хмыкнул водила, но сдержаться все-таки не смог, переспросил: – Ну а как иначе-то?
Уже понимая, что говорить этого в общем-то не следовало (потому что, если я сейчас не отвечу, он снова надуется и придется информацию опять по каплям выдавливать), я вздохнул и вкратце обрисовал ему историю нашего «постперестроечного» мира. Вряд ли он мне поверил, но слушал, едва не раскрыв рот. И в конце даже с искренним сожалением в голосе изрек:
– Врете, конечно, но здорово, если б так… И что, вправду по телику западные программы крутят? Круглые сутки? Сто штук – и все разные?!
Вот так, глас народа, блин: кому что, а нашего невольного попутчика из всех демократических изменений нынешней России больше всего взволновало отсутствие цензуры на телевидении и количество телеканалов – он чуть сигарету мне на колени не выронил, когда услышал, что их бывает больше, нежели привычные три…
На этом наш разговор и закончился – мы подъехали к тому самому «повороту перед Саратой» и Виталий Иванович принялся с энтузиазмом показывать, как правильно ехать, поскольку за поворотом шоссе разветвлялось, а никаких дорожных указателей не было и в помине. Грузовик свернул, прогрохотал бидонами в кузове на неохраняемом железнодорожном переезде и, снова набрав скорость, попылил дальше.
До Татарбунар доехали молча – водила
Перед самым райцентром, следуя указаниям нашего проводника, надеюсь, все-таки не собирающегося примерить на себя лавры Ванюши Сусанина, мы съехали с шоссе и рванули в обход по едва заметной колее прямо через лесопосадку. Причем грохот от перекатывающихся в кузове бидонов на неровной дороге стоял такой, словно по ней ехал не самый обыкновенный ЗИЛ, а как минимум парочка английских танков времен Первой мировой.
Пришлось притормозить, и Вовчик, под сокрушенные стенания хозяина, повыкидывал пустую тару под ближайшее дерево. Наконец наш штурман дал добро, и мы благополучно выехали обратно на нормальную асфальтовую дорогу уже за поселком. Едва при этом в очередной раз не спалившись: первый же встречный грузовик вдруг начал неистово сигналить и разом побледневший Виталий сообщил, что это его тарутинский кореш Вадюха Кулев и если он сейчас не остановится, это будет очень странно выглядеть. Пришлось наскоро принять меры – пихнув водилу локтем в бок, я прошипел: «Закрой глаза и откинься назад, типа спишь», а капитан, слегка притормозив, высунулся в окно и проорал:
– Здорово, Вадим! Глянь, как кореш-то твой на вин-заводе надегустировался – пришлось самому за баранку садиться. Как там на дороге? Спокойно?
Заочно знакомый нам «Вадюха» тоже сбросил газ и, удивившись столь необычному поведению друга, который «вообще-то за рулем ни-ни, никогда», сообщил, что дорога в двадцати километрах отсюда перекрыта и солдаты с милицией останавливают для проверки все машины подряд и кого-то ищут. Развивать тему капитан не стал – за сведения спасибо, однако излишне нарываться не стоит – и, махнув на прощание рукой, рванул вперед.
Дождавшись, пока автомобиль отъедет подальше, я «разбудил» Виталия, пребывающего в самых мрачных чувствах по поводу случившегося: дружба дружбой, но теперь об этой встрече будет знать весь поселок – излишней скрытностью его товарищ не отличался, и нам оставалось только надеяться, что он не помчится немедленно сообщать «куда следует» о нашей встрече. Впрочем, разуверять Виталия в безосновательности этих переживаний я не стал: иначе пришлось бы разъяснить ему специфику действий диверсионного спецназа в отношении случайных свидетелей. Хотя, если вспомнить того винницкого пацана-патрульного… Вместо этого я указал на карту и спросил:
– Другая дорога есть?
– Не-а… – апатично буркнул наш пленный. – Эта единственная. Я ж говорил, тут до шоссе на Вилково иначе никак не проедешь. Мы, когда здесь едем, всегда так угол срезаем, – кивнул он на извилистую красную линию на карте, обозначавшую шоссе. – Видишь, всего два села на семьдесят километров и ни одной объездной. И вообще, если они даже эту дорогу перекрыли, значит, и на всех более крупных тоже стоят – по вашу, как я понимаю, душу.
– Точно никак? – переспросил я, хотя и видел, что он прав: слева за придорожными деревьями уже поблескивало крупное озеро, справа расстилались поля и редкие виноградники, спрятаться в которых, особенно на автомобиле, было абсолютно нереально.