Тайна Семи циферблатов
Шрифт:
— Я расскажу вам об ужасах.., об ужасах, которые видела сама. Невероятно! Вы просто не поверите!
И она сдержала свое обещание. Невероятные картины голода и нищеты будто наяву предстали перед глазами слушательниц. Она описывала послевоенную жизнь Будапешта подробно, день за днем. Бандл показалось, что этот рассказ, очень эффектный, графиня повторяла уже много раз, слово в слово, с теми же интонациями.
Однако леди Кут была потрясена до глубины души. Она слушала с открытым ртом, не сводя с графини больших печальных глаз. Время от времени
— У одной из моих кузин трое детей сгорело заживо. Правда, ужасно?
Графиня, увлекшись, не обращала на ее слова никакого внимания и вдруг замолчала так же внезапно, как и начала.
— Ну вот, я все вам и рассказала. Деньги у нас есть, но мы не знаем, как организовать работу. Этому мы должны научиться.
Леди Кут вздохнула:
— Мой муж считает, что во всем нужно придерживаться системы. Без системы он никогда бы не добился успеха.
Она снова вздохнула, вспомнив вдруг Освальда Кута, милого молодого человека из магазина велосипедов. Ей вдруг подумалось, что ее жизнь могла бы быть намного счастливее, если бы сэр Освальд не придерживался столь строгой системы. И ей невольно вспомнился еще один приверженец строгих правил. Она спросила Бандл:
— Скажите, леди Эйлин, вам нравится ваш главный садовник?
— Макдональд? Ну… — Бандл задумалась. — Честно говоря, вряд ли он кому-нибудь может нравиться, но работник он первоклассный.
— Да-да, я знаю, — согласилась леди Кут.
— Только его необходимо держать в руках.
— Я тоже так думаю. — Леди Кут с завистью посмотрела на Бандл, которая владела непостижимым умением держать Макдональда в руках.
— Обожаю английские сады, — мечтательно промурлыкала графиня.
Бандл удивленно посмотрела на нее, но тут в гостиную стремительно вошел Джимми Тесиджер.
— Не хотите ли взглянуть на гравюры? Они ждут вас, — обратился он к Бандл. Бандл поспешила за Джимми.
— Какие гравюры? — спросила она, когда за ними закрылась дверь гостиной.
— Да нет никаких гравюр, — ответил Джимми. — Нужно же было вас как-то увести. Пошли, Билл ждет нас в библиотеке, там никого нет.
Явно волнуясь, Билл метался по библиотеке.
— Мне это не нравится! — воскликнул он.
— Что не нравится?
— То, что ты впуталась в это дело! Десять против одного, что здесь намечается скандал, может, даже драка, и тогда…
Его тревога тронула Бандл.
— Она должна выйти из игры, ведь правда, Джимми?
— Я уже говорил ей об этом, — подтвердил Джимми.
— Брось все это, Бандл! Это опасно. Бандл повернулась к Джимми:
— Что вы ему рассказали?
— Да все.
— Я еще не во всем разобрался, — признался Билл, — как ты оказалась в клубе “Семь циферблатов”, и вообще… — Он посмотрел на нее с невыразимой грустью. — Знаешь, Бандл, мне бы очень не хотелось, чтобы ты вмешивалась…
— Вмешивалась?
— Вмешивалась в подобные дела.
— Ну почему! Это так увлекательно.
— Конечно, увлекательно.
— Да, опасно. И если бы не гибель твоего друга Ронни, я бы никогда, как ты говоришь, “не вмешивалась”. Но это произошло, и ныть теперь бесполезно.
— Ты такая бесстрашная, Бандл, но…
— Оставь свои комплименты! Давайте лучше наметим план действий.
К ее облегчению, Билл сразу же угомонился и перешел к делу.
— Вы с Джимми угадали! Эберхард, а может, сэр Освальд, кто-то из них привез сюда какую-то формулу. На заводах сэра Освальда было проведено секретное испытание. Эберхард здесь. И все собрались в кабинете — пытаются договориться.
— Сколько времени пробудет здесь сэр Стэнли Дигби? — спросил Джимми.
— Завтра утром он собирается вернуться в город.
— Гм, — промычал Джимми. — Раз сэр Стэнли собирается взять формулу с собой, то именно сегодня ночью что-то произойдет. Это ясно.
— Скорее всего, так оно и будет.
— Не сомневаюсь. Это облегчает нашу задачу. Давайте-ка напряжем наши замечательные мозги и хорошенько сосредоточимся. Прежде всего, надо выяснить, где будет находиться эта проклятая формула сегодня ночью. У Эберхарда или у сэра Освальда?
— Ни у того, ни у другого. Как я понял, министр авиации должен будет отвезти эти бумаги в Лондон, значит, ночью они будут у его секретаря О'Рурка, в этом я абсолютно уверен.
— Тогда остается только одно. Если кто-то и правда собирается стащить эти бумаги, то, Билл, мой мальчик, нам придется подежурить сегодня ночью.
Бандл открыла было рот, чтобы возразить, но тут же закрыла его, так ничего и не сказав.
— Кстати, дорогой Холмс, — поинтересовался Джимми, — вы не знаете, там в холле действительно стоит швейцар — натуральный лакей из Херродса, или это наш старый приятель Лестрейд из Скотленд-Ярда?
— Блестяще, Ватсон, — похвалил его Билл с иронией.
— Похоже, мы отбиваем у него хлеб, — заметил Джимми.
— Ничего не поделаешь, раз мы хотим довести это дело до конца, — сказал Билл.
— Тогда решено, — заключил Джимми. — Разделим ночь пополам.
И опять Бандл только приоткрыла рот, по ничего не сказала.
— Ты прав, — согласился Билл. — Кто первый?
— Бросим жребий?
— Давай.
— Отлично. Вот монетка. Орел — первый ты, решка — я.
Билл кивнул и подкинул монетку. Джимми нагнулся:
— Решка!
— Черт! — воскликнул Билл. — Ты первый, а может, тогда-то все и произойдет.
— Ну, это еще неизвестно, — успокоил его Джимми. — Преступники — народ непредсказуемый. Когда тебя разбудить? В половине четвертого?
— Да, наверно.
И тут наконец Бандл произнесла:
— А как же я?
— А ты не беспокойся. Ложись и спи.
— Но это не слишком интересно, — возразила Бандл.
— Как знать, — обнадежил ее Джимми. — Вас могут убить в собственной постели, а мы с Биллом останемся целы и невредимы.