Тайна семи звезд
Шрифт:
Священнослужители тихо представлялись друг другу, некоторые рассказывали свои истории:
– Игумен Варлаам, служил в Чудовом монастыре, потом в разных храмах московских. Три года в ссылке в Казахстане. В последнее время служил в Московской области.
– За что вас?
– Проходил мимо школы. Ко мне подбежал ученик, спросил, откуда происходит человек. Им учитель говорил, что от обезьяны. Я сказал: от Бога. За это и арестовали.
– Иеромонах Гавриил, из Белоруссии. Два года провел на Афоне, три года в ссылке. В последнее
– Протоиерей Арсений Троицкий, служил в Подмосковье.
– Игумен Петр, тоже из Подмосковья.
– Священник Владимир Морозов из Воронежа.
Обвинения против всех были похожие: антисоветская агитация, религиозная пропаганда, участие в группе контрреволюционного духовенства, распространение провокационных слухов о гонениях на Церковь.
Отец Константин тоже представился.
– Братья, нас всех сегодня расстреляют, – сказал епископ Никита. – Предлагаю исповедоваться перед смертью, кто не успел. Умрем без причастия, так хоть не без исповеди.
Они разбились на пары, но все-таки оставались рядом.
Один из примкнувших к группе был старообрядческий священник с окладистой бородой. Он заговорил с отцом Константином, представился Пчелиным Еразмом Ивановичем.
– А что, правда расстреляют? – спросил он.
– Думаю, правда, – ответил Любомудров.
– Господи Исусе, помилуй нас, – сказал старообрядец и широко перекрестился двумя перстами.
Это не осталось незамеченным. Один из охранников закричал:
– Что там за сходка?! А ну, разойдись, поповское отродье! Устроили здесь молебен!
Охранник начал избивать священнослужителей прикладом. Отца Константина ударил в висок с такой силой, что тот упал.
Ему помогла подняться молодая женщина с правильными чертами лица и коротко остриженными волосами.
– У вас кровь. Вот, возьмите, приложите.
Она подала ему платок.
– Спасибо, – сказал он. – Сколько вам лет?
– Двадцать четыре.
– За что вас сюда?
– Немка, – коротко ответила она.
Впереди продолжали выкрикивать фамилии. Людей в бараке становилось меньше. А снаружи все время раздавались выстрелы, иногда по несколько подряд.
– Любомудров, – выкрикнули впереди.
Он подошел к столу, стоявшему по центру, прямо под портретом Сталина. За столом сидел сотрудник НКВД. Рядом стоял вооруженный конвоир.
– Любомудров Константин Павлович? – спросил сотрудник.
– Да.
Тот посмотрел на фотографию в личном деле, потом на осужденного.
– Год рождения?
– Тысяча восемьсот семьдесят девятый.
– Дата рождения?
– Двадцать седьмое июля.
– Место рождения?
– Село Георгиевское Ростовского уезда Ярославской губернии.
– Социальное происхождение?
– Сын псаломщика.
– Род деятельности?
– Священник.
Сотрудник НКВД перелистывал страницы его личного дела. На мгновение ему вспомнилось,
– Последнее место жительства?
– Без определенного места жительства.
– Откуда прибыли?
– Из Таганской тюрьмы.
Сверка была окончена.
Сталин, улыбаясь, смотрел с портрета на пожилого священника и тех, кто стоял за его спиной, ожидая своей очереди.
– Уведите, – скомандовал сотрудник НКВД.
Конвоир вышел из-за стола, подошел к священнику, взял его за плечо и повел к боковой двери.
За дверью была небольшая неотапливаемая комната, нечто вроде сеней, где стояло семь вооруженных конвоиров и столько же осужденных. В углу – сваленная в кучу одежда и обувь.
Вслед за Любомудровым ввели еще двоих. Осужденных выстроили в ряд, конвоиры начали их обыскивать. У одного обнаружились в кармане бушлата наручные часы, конвоир положил их себе в карман.
Когда всех обыскали, один из конвоиров скомандовал:
– Лицом к стене!
Осужденные развернулись.
– Раздеться до нижнего белья!
Осужденные начали раздеваться. Один, совсем еще юноша, оставался в кальсонах и шерстяной кофте.
– Я сказал «до нижнего белья»! Кофту снимай, – закричал на него конвоир.
– У меня нет нижнего белья.
– Снимай, говорю тебе, – сказал конвоир, ударив его рукояткой револьвера по голове.
Парень снял кофту, оставшись в одних кальсонах, которые придерживал руками. Он был очень худ и сильно дрожал. На вид ему было лет шестнадцать.
«Боже мой, таких-то за что?» – подумал Любомудров. Ему самому в нижнем белье сразу стало очень холодно и с каждой минутой становилось все холоднее.
Когда их вывели наружу, уже светало. Облака на востоке окрашивались в розовый цвет.
Осужденные шли по вытоптанному ноябрьскому снегу: кто-то в дырявых шерстяных носках, кто-то в портянках, кто-то босиком. За каждым шел конвоир, подталкивая его в спину.
Вдруг один из осужденных бросился в сторону.
– Стой, стрелять буду! – закричал конвоир, выхватил из кобуры револьвер и сделал несколько выстрелов.
Беглец упал.
Остальные продолжали идти.
Отец Константин шепотом произносил молитвы.
Их подвели к краю глубокого длинного рва.
На дне в предрассветном тумане были хорошо различимы трупы, лежавшие вповалку.
Конвоиры достали револьверы, приставили их вплотную к затылкам осужденных.
Раздались выстрелы.
Один за другим убитые падали в ров.
В ту ночь на Бутовском полигоне расстреляли 189 человек, из них десять православных священнослужителей. Пятеро ныне причислены к лику святых: епископ Никита (Делекторский), протоиерей Арсений Троицкий, игумен Варлаам (Никольский), иеромонах Гавриил (Гур), священник Константин Любомудров.