Тайна шляпы с сюрпризом
Шрифт:
— Даю слово!
— Не скажешь даже собственной матери?
— Даже собственной матери, — повторила я и неосмотрительно добавила: — Даже Мацеку…
Виолончелист, вздрогнув, подозрительно меня оглядел.
— Мацеку? А кто это такой?
— Коллега.
— Я слишком далеко зашел, — развел руками виолончелист. — Нет, моя дорогая, к сожалению, не смогу сейчас тебе сказать. Скажу только в среду.
— Если вы мне не верите, — фыркнула я, — то не о чем и говорить. Меня удивляет лишь, что вы просите помочь
— Пойми, не могу. — Пан Коленка снова очень расстроился. — В среду, найдешь ты шляпу или нет, я все тебе расскажу.
— А почему именно в среду?
— Потому что среда будет седьмого… — Он запнулся, как вызванный к доске нерадивый ученик, и, не закончив фразы, нервным движением сорвал очки и стал протирать стекла. Об остальном я и сама догадалась, вспомнив телеграмму и разговор с горничной в гостинице.
— Седьмого текущего месяца, — докончила я за него и через секунду продолжила с ехидной усмешкой: — Шляпа, полная дождя, а из Швеции приезжают туристы, и поэтому у горничной руки отваливаются.
Я ожидала, что он побледнеет или обомлеет с испугу, а он лишь посмотрел на меня так, будто я была карлицей или марсианкой.
— Что это за вздор, дитя мое? Что ты плетешь?
— Не плету, — ответила я с язвительной усмешкой. — Только я знаю больше, чем вам кажется.
Он пожал плечами.
— Ты очень таинственна, странно себя ведешь, и, кажется, у тебя больное воображение. Не знаю, что и подумать.
Я прищурила глаз с озорной улыбкой.
— Сейчас узнаем. Идем к этому господину.
Не делайте из меня ненормальную
Мы двинулись прямо в гостиницу "Под тремя парусами". Франта не было ни в холле, ни в клубном зале, ни в коктейль — баре. Значит, он должен быть наверху, в своем номере. Недолго думая, мы поднялись на лифте на четвертый этаж и подошли к тридцать девятому номеру. Я заранее наслаждалась, представляя себе, как побледнеет физиономия пижона, когда, открыв дверь, он увидит на пороге нас. Но Франт в это время брился, и его физиономия, вся покрытая мыльной пеной, была и без того очень бледной.
— Ты снова здесь, я же просил тебя… — недовольно пробурчал он.
Разумеется, он просил меня, но не лысого виолончелиста, который мог поэтому не опасаться, что его выкинут за дверь. Мы вошли в комнату, и виолончелист без проволочки приступил к делу:
— Эта молодая особа утверждает, что позавчера в кафе "Янтарь" вы подменили шляпу. Прошу вас…
Я так и не узнала, о чем он просит, ибо Франт резко оборвал его:
— Вы не видите, что я бреюсь? Может быть, объяснимся через минуту внизу?
— Хотелось бы все — таки выяснить… — настаивал виолончелист, не желая замечать, как на аристократической физиономии Франта появляются струпья ссохшейся пены.
— Простите, я не привык разговаривать
Но пан Коленка не желал прощать.
— Это необычайно важное дело! — закричал он.
— Вы не видите, что у меня засыхает пена?
— Вижу, но это не меняет сути дела! — отчаянно вопил Коленка.
— Ну, ладно, о чем идет речь?
— О шляпе.
Франт в одной руке держал бритву, в другой помазок, а на лице его засыхала пена. Мгновение он стоял в нерешительности. Но Франт не был бы Франтом, если бы не нашелся, что сказать. Театральным жестом он указал на меня.
— И вы верите этой сумасбродной девчонке? Да у нее больное воображение!
"Будто сговорились", — подумала я, но не потеряла хладнокровия.
— Я видела вас собственными глазами! — язвительно бросила я Франту, но он лишь издевательски расхохотался.
— Она нагородила вам несусветную чушь, а вы настолько наивны, что поверили. На месте матери я отвел бы ее к врачу.
Виолончелист не стал протестовать, не выдал ему как следует, а вместо этого подозрительно взглянул на меня.
— Скажи, — неуверенно произнес он, — это действительно тот самый человек?
— Тот самый, чтобы у меня язык отсох!
— Очень смешно. — Франт прямо — таки зашелся от смеха. — Послушайте, она чрезмерно впечатлительна, за всеми вокруг следит, всех подозревает. Вчера, как тень, таскалась за мной целый день… Стояла даже около моего номера и задавала нелепые вопросы…
Обращенный ко мне взгляд пана Коленки стал еще подозрительнее.
— Интересно. Мне она тоже задавала бессмысленные вопросы и несла околесицу. Что — то здесь не так… Мне кажется даже, что это она сидела на дереве и заглядывала ко мне в окно.
— Это не я, — непроизвольно вырвалось у меня. — Это Мацек!
— Видите, — подхватил Франт, — к тому же еще и отпирается.
Это уж слишком! Мое хладнокровие и самообладание вмиг испарились.
— Это вы сами от всего отпираетесь. И вы оба — один и другой — подозрительные типы.
— О, послушайте! — Франт победно улыбался. — Я же говорил, что она ненормальная.
— Я очень даже нормальная! — закричала я, топая ногами. — Это вы хотите сделать из меня чрезмерно впечатлительную. Это вы выкручиваетесь, вы лжете!..
— Успокойся, дитя мое… — Виолончелист мягко тронул меня за плечо, но я вырвалась, протестующее подняв вверх сжатые кулаки.
— Вы плохой человек. Я хотела вам помочь, а вы верите этому гадкому обманщику, вы и сами, наверно, такой же…
— Видите, видите? — повторял Франт, лицемерно улыбаясь. — Она вне себя, ей нужно дать успокоительное.
— Спасибо! Я презираю вас! — крикнула я и с этими словами выбежала из комнаты.
Рыжий тюлень в шляпе