Тайна соборов

Фулканелли

XVI. Собор Нотр-Дам де Пари - Центральный портик. Единство твёрдого и летучего.

За лисом-петухом следует Телец [XVII].

XVII. Собор Нотр-Дам де Пари - Центральный портик. Философская сера.

Как знак зодиака он соответствует второму месяцу подготовительной операции в первом цикле Делания и первому режиму стихийного огня во втором цикле. Так как телец и бык посвящены Солнцу (подобно тому, как корова посвящена Луне), то с практической точки зрения телец представляет Серу, мужское начало, ведь Солнце, по образному выражению Гермеса, — Отец камня. Следовательно, телец и корова, солнце и луна, сера и меркурий — одинаковые по смыслу иероглифы, обозначающие противоположные по естеству первосущности до их соединения — Искусство извлекает их из несовершенных смесей.

V

Из двенадцати медальонов на цоколе в нижнем ряду наше внимание привлекут десять — два медальона так изуродованы, что не поддаются расшифровке. Так что, к сожалению, обезображенные остатки пятого (левая сторона) и одиннадцатого (правая сторона) медальонов придётся не рассматривать.

На первом барельефе рядом с контрфорсом, отделяющим центральный портик от северного, выбитый из седла рыцарь

цепляется за гриву вздыбившегося коня [XVIII]. Налицо аллегорическое воспроизведение процесса экстракции основных чистых твёрдых частиц летучими (эфирными) соединениями во время философского Растворения (Dissolution). Это, собственно, ректификация полученного духа (esprit) и повторная перегонка (cohobation) спирта (то есть духа) над твёрдым веществом. Скакун, символ быстроты и лёгкости, обозначает духовную субстанцию, всадник — тяжеловесность грубого металлического тела (corps). При перегонке конь каждый раз сбрасывает своего седока, летучее вещество высвобождается. Однако наездник тут же вступает в свои права, и это продолжается до тех пор, пока выбившееся из сил, побеждённое и укрощённое животное не соглашается нести на себе столь упрямый груз, будучи не в силах от него избавиться^XXXIII. Поглощение твёрдого (fixe) летучим (volatile) осуществляется медленно и с трудом. Добиться этого можно лишь при большом терпении и настойчивости, неоднократно обрабатывая землю водой, тело (corps) духом. Только таким способом — долгим и утомительным — удаётся с помощью духа Зелёного Льва извлечь сокровенную соль Красного Льва. Скакун собора Нотр-Дам де Пари — по сути, легендарный крылатый Пегас (корень πηγή, источник). Он сбрасывает на землю своих седоков, как Пегас — Персея или Беллерофонта. Это он переносит Персея по воздуху к Гесперидам и ударом копыта выбивает на горе Геликон источник Иппокрены, который, как говорят, обнаружил Кадм.

XVIII. Собор Нотр-Дам де Пари - Центральный портик. Повторная перегонка (La Cohobation).

На втором медальоне Посвятитель держит в одной руке зеркало (miroir), в другой — рог Амалфеи^XXXIV; рядом — Древо Жизни [XIX]. Зеркало символизирует начало работы, Древо Жизни — её окончание, рог изобилия — результат.

XIX. Собор Нотр-Дам де Пари - Центральный портик. Начало и конец процесса получения Камня.

Первоматерия, которую Мастер выбирает, приступая к Деланию, алхимически именуется Зерцалом Искусства (Miroir de l’Art). «Обычно Философы называют её зерцалом Искусства, — пишет Морас де Респур, — потому что главным образом через неё стало известно содержание металлов в рудных жилах земли. Итак, лишь следуя указаниям естества, можно чему-нибудь научиться» [83] . На это же обращает внимание Космополит, когда, упоминая о Сульфуре (Сере), пишет: «В его царстве есть зерцало (miroir), в коем прозревается весь мир. Кто заглянет в сие зерцало, увидит и узнает три части всеобщего Ведения и потому станет весьма сведущим в этих трёх царствах наподобие Аристотеля, Авиценны и некоторых других, прозревших вслед за своими предшественниками в сём зерцале, как этот мир был создан» [84] . Также и Василий Валентин пишет в своём «Testamentum»: «Субстанцию витриола сочтём Зерцалом философской Науки…В этом зерцале во всём своём блеске появляются наш Меркурий, наше Солнце и наша Луна, и в нём можно показать и доказать неверному Фоме его слепоту и крайнее невежество». Пернети в своём «Мифо-герметическом словаре» этот термин не употребляет: он его то ли не знает, то ли сознательно опускает. Этот всеобщий (vulgaire), пренебрегаемый всеми субъект становится впоследствии Древом Жизни, Эликсиром или Философским Камнем, шедевром, созданным совместными усилиями естества и человеческого искусства, алхимической драгоценностью. Будучи плодом совершенного синтеза металлов, он одаряет счастливого обладателя такого сокровища тройным достоянием — ведением, богатством, здравием. Это рог изобилия, неиссякаемый источник материальных радостей нашего земного мира. Напомним, наконец, что для всех греческих поэтов и мифологов зерцало — атрибут Истины, Благоразумия и Знания.

83

De Respour. Rares Expériences sur l'Esprit minéral. — Де Респур. Редкие опыты над Духом минералов. — Paris, Langlois et Barbin, 1668.

84

Nouvelle Lumière chymique. Traité du Soufre. — Новое освещение химии. Трактат о Сере. — P. 78. Paris, d'Houry, 1649.

На следующем барельефе — иносказание естественных весов: алхимик срывает с них покрывало [XX].

XX. Собор Нотр-Дам де Пари - Центральный портик. Определение веса.

Философы избегали распространяться о тайне силы тяжести. Василий Валентин упоминает лишь вскользь, что следует «передать белого лебедя двойному огненному человеку». Это соответствует Sigillum Sapientum у Гугина из Бармы, где Мастер держит весы и одна чашка, судя по всему, вдвое тяжелее другой. Космополит в своём «Трактате о Соли» выражается ещё более туманно: «Вес воды должен быть множественным, а вес слоёв белой или красной земли — единичным». Автор «Афоризмов Василия» или «Герметических Канонов Духа и Души» [85] пишет в каноне XVI: «Мы начинаем наше герметическое Делание с совокупления трёх начал, взятых в определённой пропорции; вес тела (corps) должен быть почти вполовину меньше веса духа и души». Правда, Раймунд Луллий и Филалет касались этого вопроса, но большинство авторов предпочитали обходить его молчанием. Некоторые при этом утверждали, что само естество устанавливало соотношения, исходя из таинственной гармонии, недоступной человеческому искусству. Однако при ближайшем рассмотрении эти противоречия снимаются. Мы ведь знаем, что философский меркурий образуется при адсорбции неопределённого количества серы определённым количеством меркурия, поэтому, если следовать старому рецепту, необходимо знать точное соотношение компонентов. Нет нужды добавлять, что даже у наиболее откровенных авторов эти соотношения скрыты за иносказанием и упрятаны за завесой мрака. Следует, однако, заметить, что металлическую Серу можно заменить на обычное (vulgaire) золото; в этом случае избыток растворителя удаляют перегонкой и вес определяют, исходя из консистенции остатка. Равновесие, таким образом, представляет ценный критерий в случае выбора древнего способа, при котором золото, по-видимому, исключается. Мы имеем в виду обычное золото, не

подвергнутое ни возгонке (exaltation), ни переплавке — операциям, которые, изменяя его свойства и физические характеристики, делают его пригодным к работе с ним.

85

Напечатаны вслед за Œuvres tant Médicinales que Chymiques, — Медицинские и химические труды, — du R.P. de Castaigne. Paris, de la Nove, 1681.

О редко применяемом особом растворе упоминается на одной надписи, в настоящее время нами изучаемой. Речь идёт о растворе обычной ртути (vif-argent vulgaire), из которого получают обычный меркурий (mercure commun) Философов; те называют его «нашим Меркурием», чтобы отличить от флюидического металла, из которого он образуется. Хотя довольно пространные описания на этот счёт — не редкость, не будем скрывать, что такая операция кажется нам ненадёжной и чересчур замысловатой. По мнению этих авторов, обычная ртуть, очищенная от всех примесей и должным образом возогнанная, приобретает огненное свойство, в обычном состоянии для неё не характерное, и способность, в свою очередь, быть растворителем. Царица на троне ударом ноги опрокидывает слугу, явившегося с чашей в руке предложить ей свои услуги [XXI]. Таким образом, это способ, если предположить, что он способен привести к желаемому растворителю, не новый, а, скорее, модификация древнего, ведь в обоих случаях агент один и тот же. Поэтому неясно, какое преимущество предоставляет раствор ртути, полученный с помощью философского растворителя, ведь последний является главным и сокровенным алхимическим агентом. Сабина Стюарт де Шевалье [86] утверждает: «Для получения философского меркурия надо растворить всю обычную (vulgaire) ртуть без остатка, так как вся она должна превратиться в философскую воду. Философам знаком истинный огонь, проникающий в самое сердце ртути и гасящий её изнутри; им знаком и растворитель, превращающий её в истинную и чистую серебряную воду, которая не содержит и не должна содержать коррозивных веществ. Освобождённая от оков и побеждённая жаром ртуть тут же принимает форму воды, и эта вода — самое большое сокровище на свете. Обычная ртуть принимает форму воды очень быстро». Учитывая результаты опытов, мы позволим себе усомниться в том, что обычная ртуть без особого агента может превратиться в воду, пригодную для Делания. Servus fugitivus, в каковом мы нуждаемся, это металлическая и минеральная вода, твёрдая (solide) и хрупкая, по форме напоминающая камень, легко обращаемый в жидкость. Эта вода, коагулированная в камнеподобную массу, и есть Алкагест (Универсальный Растворитель). Если, как советует Филалет, читая Философов, нужно иметь под рукой крупицу соли, то при изучении книги Стюарт де Шевалье понадобится полная солонка.

86

Sabine Stuart de Chevalier. Discours philosophique sur les Trois Principes, ou la Clef du Sanctuaire Philosophique. — Сабина Стюарт де Шевалье. Философский трактат о трёх началах, или Ключ к философскому Святилищу. — Paris, Quillau, 1781.

XXI. Собор Нотр-Дам де Пари - Центральный портик. Царица сбивает с ног Меркурия, Servus Fugitivus (Беглого Раба)

На следующем медальоне продрогший от холода, изнемогший и ослабевший сгорбленный старик опирается о каменную глыбу; его левая рука выглядывает из некоего подобия рукава [XXII].

XXII. Собор Нотр-Дам де Пари - Центральный портик. Режим Сатурна.

Нетрудно распознать тут первую стадию второго цикла Делания, когда герметический Ребис, заключённый в центр Атанора, дробится на части и его ждёт смерть. Это начинает исподволь действовать огонь колеса, чей символ — холод и зима, эмбриональный период, когда влага в философской земле оказывает ферментативное действие на семена. Наступает царство Сатурна — знак полного растворения, разложения и черноты. «Я стар, немощен, болен, — как бы говорит Сатурн устами Василия Валентина, — и потому меня бросили в ров… Огонь жестоко мучает меня, и смерть разрывает мне плоть и кости». Некий Деметрий, путешественник, чьи слова приводит Плутарх, — греки во всём первые, даже в бахвальстве, — вполне серьёзно рассказывает, что на одном острове близ берегов Англии, где он побывал, держат в заточении погружённого в глубокий сон Сатурна. Сторожит его в темнице великан Бриарей (Эгеон). Вот так, опираясь на герметические легенды, знаменитые авторы писали историю.

Шестой медальон — частичное повторение второго. На нём в молитвенной позе изображён Адепт со сложенными руками; кажется, что он обращается с благодарственной молитвой к Естеству, представленному отражающимся в зерцале поясным женским портретом. Мы имеем здесь иероглиф субъекта Мудрецов (sujet des Sages) — зеркало, где «в истинном своём виде предстоит Естество» [XXIII].

XXIII. Собор Нотр-Дам де Пари - Центральный портик. Субъект Мудрецов.

На седьмом медальоне справа от портика старик готовится переступить порог таинственных Палат (Palais mystérieux)^XXXV. Он отодвинул что-то вроде ширмы, загораживающей вход от взора профанов. Это первый практический шаг — получение средства, способного восставить умерщвлённое (fixe) тело (corps) или, как принято говорить, реинкрудировать его в форму, аналогичную первой сущности (prime substance) [XXIV]. Именно эту операцию имеют в виду алхимики под выражением «оживить затвердения» (réanimer les corporifications) или «вернуть жизнь мёртвым металлам». По Филалету, это «Открытый вход в тайные палаты царя», а по определению Рипли и Василия Валентина, — первые ворота, которые надо суметь отпереть. Старик — не кто иной, как наш Меркурий, тайный агент, о чьём естестве и способе действия, а также об исходных материалах и времени для получения поведал нам ряд барельефов. Палаты (Palais) же представляют живое, или философское, золото, грубое и презираемое невеждами, но таящее под лохмотьями ни с чем не сравнимое сокровище для тех, кто знает ему цену. В настоящей сцене мы узнаём видоизменённую аллегорию зелёного и красного Львов — растворителя и растворяемого вещества. Старик, отождествляемый в алхимических текстах с Сатурном, — Сатурн, как говорят, пожирал своих детей, — прежде был зелёного цвета, а видимое внутреннее убранство палат — пурпурного. Впоследствии мы укажем, на основании какого источника можно по первоначальной окраске установить смысл всех этих фигур. Заметим также, что иероглиф Сатурна как растворителя — чрезвычайно древний. В Лувре на левой стороне саркофага с мумией Поэриса (Poéris), жреца-писаря при храме в Фивах, изображено божество Су, поддерживающее с помощью божества Хнуфиса (души мира) небо, а у их ног возлежит божество Сер (Sèr), то есть Сатурн^XXXVI, чья плоть зелёного цвета.