Тайна «Соленоида»
Шрифт:
— Ладно, поищу. Ты, Юрий, конечно, не идешь.
— Да, не люблю по базарам бродить.
Поезд стал замедлять ход. Захар и молодой человек с глазами навыкате стояли в тамбуре, ожидая остановки. Юрий сидел в купе и глядел в окно, мимо которого мелькали деревья пристанционного сада.
Вдруг старик поднялся, раскрыл свой чемодан и достал бумагу, карандаш, конверт.
— Надо письмецо написать дочке, — пробормотал он. — Как едем, где…
Он написал несколько слов, вложил письмо в конверт и заклеил.
Поезд в это время
— Эх, не успел, а то Захар опустил бы, заодно уж выходить-то…
— Давайте, я опущу, — сказал Юрий.
— Пожалуйста, — обрадовался старик. — А то дочка беспокоиться будет.
Подумает, что обворовали. Я там пишу, что все благополучно.
Юрий взял письмо и пошел по коридору к выходу. Томпсон, довольный, усмехнулся: выпроводил-таки…
Он быстро закрыл дверь и запер ее на защелку. Метнулся к изголовью постели Курганова, выдернул из-под подушки портфель, раскрыл его — зеленая папка.
Достать папку и развязать завязки было делом нескольких секунд. Чертежи!
На миг у Томпсона появилось огромное желание взять чертежи и скрыться из вагона. Однако он сумел заглушить в себе это побуждение. Днем далеко не уйдешь, разыщут и схватят. Да и времени мало осталось для бегства — кто-то шел по коридору…
Не успел он положить портфель на место, как возле двери послышались шаги, голоса Захара и Юрия. Томпсон отпер дверь и приоткрыл ее, как бы намереваясь выйти. Увидав инженеров, он приветливо улыбнулся, шутливо сказал:
— Уже прискакали? Скоро же вы…
— Письмо опущено, товарищ начальник! — отрапортовал Юрий, становясь навытяжку.
— Вольно, — скомандовал Томпсон. — Хвалю за службу!
— Это вам, — сказал Захар, передавая старику сверток со свежими огурцами.
— Спасибо, спасибо. Сколько я вам должен?
— Ну что за счеты! — небрежно ответил Захар. — Угощайтесь.
Поезд отправился дальше. Юрий и Захар выложили на столик продукты, пригласили старика и принялись обедать.
…Томпсон стоял возле окна, курил и смотрел сквозь стекло. За окном, словно в хороводе, кружились поля, деревья, телеграфные столбы, колхозные станы, стога соломы, деревушки. Багровый круг солнца садился за дальний лес. Тени от вагонов — старик видел их в противоположное окно — вытянулись и стали похожи на огромные столбики диаграмм, ломающиеся на неровностях почвы.
— Станция Падунец! — объявила проводница, проходя по коридору.
Когда поезд остановился, Томпсон спустился с подножки и поспешил к пристанционному базарчику. В руках он держал «Авроропольскую правду». Возле деревянных длинных столов, за которыми стояли женщины со всякой снедью, уже толпились пассажиры. Томпсон, работая локтями, протолкался в первый ряд.
— Это что, пышки? — спросил он женщину, перед которой стояла большая обливная миска, накрытая чистым рушником.
— Пирожки. Мясные…
— А… Мне бы с морковкой…
— С морковкой
— Жаль, жаль… — бормотал Томпсон, посматривая то вправо, то влево. — Посмотрю-ка вон там…
Томпсон заметил в толпе Гарри Строкера и стал пробиваться к нему. Гарри приценивался к жареным курам.
— Почем, говоришь, кура? — протискался вперед Томпсон.
— Десять рублей, — ответила хозяйка товара. — Вам какую?
— Десять? Ишь ты… Ну ладно. Заверни-ка вот эту…
— Простите, — обратился к старику Гарри. — Вы не уделите мне полгазетки? А то не во что завернуть курицу.
— Пожалуйста!
Шпион разорвал газету пополам и отдал одну половину Гарри.
— Тысячу благодарностей.
— Не стоит…
Гарри завернул курицу в газету и пошел к своему вагону — он ехал в другом вагоне. Размеренно шагая, он внешне безразлично шарил глазами по газете.
Ничего нет… Перевернул сверток обратной стороной — тоже чистые поля…
Тогда он слегка развернул газету с одной стороны, с другой и, наконец, увидел то, что искал: на полях газеты пестрели какие-то расчеты, подсчеты.
Несведущему человеку показалось бы, что кто-то подсчитывал на полях газеты свои расходы, потому что под колонками цифр возле итоговых сумм стояли надписи «руб.» и «коп.». Так хозяйка, придя с базара, берет карандаш, бумагу и начинает подсчитывать, сколько же она истратила денег.
Но Гарри знал, в чем тут дело. Он привел сверток в порядок. Вернувшись в купе, где ехал вдвоем со старушкой, Гарри положил покупку на стол, оторвал от газеты кусок, потом еще один клочок с подсчетами, которые так заинтересовали его по дороге в вагон. Обрывки он смял и сунул в карман.
Когда поезд пошел, Гарри взял полотенце, мыльницу и отправился в туалет. При всей проницательности человека, если бы таковой следил за Гарри, нельзя было бы подметить ничего подозрительного в поведении спортсмена.
Между тем Гарри, запершись в туалете, развернул газетные клочки и принялся расшифровывать донесение Томпсона. Трехзначное число, стоявшее в первом столбике цифр, говорило о том, что надо взять передовую статью этого номера газеты, отыскать седьмой абзац и прибавить ко всем прочим числам цифру 1.
Иначе говоря, первое число представляло собой сочетание цифр 1, 7 и 1.
Нижестоящие числа были трехзначными и двухзначными. Первая цифра каждого числа означала порядковый номер строки в абзаце. Две другие — или одна, если это было двухзначное число, — означали порядковый номер буквы в строке. Но буква будет правильно найдена лишь в том случае, если к этому двух или однозначному числу будет прибавлена единица. Если бы в первом трехзначном числе, являвшемся ключом, третья цифра была не единица, а, например, тройка, то тогда следовало бы прибавлять тройку. И так далее. В расчет не брались только итоговые суммы под каждым столбиком, потому что эти числа зависели от остальных и являлись просто маскировкой.