Тайна Сорни-най

Шесталов Юван Николаевич

А в поселке Зеленая роща действительно неплохо. Порядок здесь такой, что милиции и дружинникам делать по вечерам нечего. Днем все работают, а по вечерам один идет в спортзал, другой — в кино, третий спешит на репетицию в Дом культуры. А в Доме культуры и библиотека, и спортзал, и новые кинофильмы, и веселые вечера отдыха… Некогда здесь скучать.

В поселке не только современный Дом культуры. Он весь благоустроенный. Здесь хорошо оборудованная торговая база, больница, школа, почта, телеграф, быткомбинат, детские сады, ясли…

А вначале ведь жили в вагончиках в вагон-городке. Теперь никого там не

осталось. И вагоны увезли куда-то на север. Может быть, на ту самую новую стройку. И если принять предложение начальника — то семье Сергея, конечно же, снова жить в таком же балке. Вагончик, в котором когда-то жили Лугуи, ничем снаружи не отличался от других крошечных домиков, вытянувшихся на небольшой поляне среди соснового бора. Бывало, Сергей до того устанет после работы, что ноги кажутся каменными. Но стоит только переступить порожек этого тесного, но уютного домика, где хлопочет его Вера, как усталость его мгновенно снималась. То ли от ее ласковых глаз, от ее хлопот и беспокойства, то ли от уюта, который она умела создавать в любом уголке, где приходилось им жить. На окне сиреневая занавеска, на малюсеньком подоконнике каким-то чудом приютился вьюнок, его воздушная зелень продолжалась в золотисто-зеленых обоях, которыми были оклеены стены вагончика. На полу синтетический коврик, на стенке над кроватью настоящий бархатистый ковер…

— Вот бы сюда подвести воду, паровое отопление от котельной, оборудовать душевую, — говорила она иногда, вздыхая, ковыряясь клюкой в железной печурке, устроенной в углу. — Есть же котельная. И трубы, наверно, найдутся. Взяться только…

Живя в вагончике, глядя на неровную улицу вагон-городка, Вера частенько вспоминала свой город с его прямыми проспектами, дворцами, парками. И потому отпуск обычно проводили в Ленинграде. Лишь несколько раз за столько лет погрелись у Черного моря. А ведь была возможность бывать на юге почти каждый год…

Иногда Вера робко намекала о переезде в Ленинград. Но, получив новую квартиру в Зеленой роще, совсем успокоилась. И, казалось, нет лучше места на земле. И вдруг новое предложение ехать дальше на север.

Сергей понимал ее слезы. Видно, приходит время, когда немаловажную роль в жизни человека начинает играть квартира, условия жизни. Сергей удивился этому. Ведь раньше, в дни его юности, в первые дни тюменской одиссеи, он об этом не думал. Или это с возрастом, или вообще жизнь изменилась так?! Нет, Сергею не хотелось быть рабом квартиры. И все же нутром чувствовал, что и ему не очень хотелось срываться с места. Нет, и для Сергея теперь условия жизни не последнее дело. Надо подумать хорошенько. Взвесить все, а потом уж принимать решение: ехать на север или нет.

18

Огонь в чувале разгорелся. Трещали смолистые поленья, летели искры. Заплясало пламя — и от чувала потянуло теплом. Избушка наполнилась живым, трепещущим светом. Даже сумрачные углы ожили. В них тоже будто что-то плясало.

Не зря поклонялись древние огню. Конечно, Сергей никаким духам уже не верил. Но здесь, в этой избушке, где все дышало древностью, у него было какое-то особое чувство. Вытащив из вещмешка бутылку водки, он налил полстакана и поставил перед огнем. Так всегда поступал Ильля-Аки, когда они вместе ездили сюда

на охоту. Он и не собирался сегодня делать этого. Но когда увидел, как весело затрещал огонь, как все заиграло, заискрилось, его вдруг как-то невольно потянуло угостить волшебницу Сорни-най. Иначе поступить, наверно, он не мог. Тогда бы он чувствовал себя нарушителем установившегося в этой избушке обычая. Теперь же, совершив привычный акт угощения огня, он как бы заново вошел в избушку, став полноправным хозяином. А когда выпил содержимое стакана, исчезла некоторая скованность и стали таять те невольные опасения, которые появились в нем с недавних пор. Теперь же, глядя на огонь, он почувствовал себя хорошо.

Сорни-най… Золотая богиня… Она плясала, взмахивая золотыми руками. Полные колени ее сверкали. Тонкая талия извивалась, гнулась. Волосы ее все в лучистых звездах летели ввысь. И вся она, сияющая, щедрая, мчалась куда-то, даря тепло и свет. Тепло и свет Сергей чувствовал на себе. Он даже потрогал себя и протянул к огню руки.

С некоторых пор Сергей стал замечать, что в нем, казалось бы, современном человеке, дают себя знать такие проявления, которые трудно объяснить. Перед ними разум кажется бессильным.

Суеверие… Какое отношение может иметь оно к Сергею? Ведь когда-то он так мечтал быть борцом против «невежества», пережитков прошлого! Но суеверие ли, если ему снятся сны, а потом все это сбывается? Подобное случалось с ним не раз.

Как объяснить, например, случай, который произошел с ним еще в детстве? В белую ночь, когда только-только легли спать, Сережа еще даже не уснул, а чуть забылся в полудреме, как кто-то незнакомый сказал: «Сейчас умер дядя Алексей. В Березове, в больнице».

Сережа соскочил с постели, как облитый ледяной водой.

— Что с тобой?! — вскрикнула мама, которая спала здесь же, рядом.

— Дядя Алексей умер. Сейчас. Мне сказали.

— Что ты, что ты? Наговариваешь на человека…

— Мне сказали!

— Кто сказал? Когда?

— Сейчас!

— Так ты только лег. Уснуть не успел. Ты просто… О! Злой дух! Зачем накликать смерть?!

А на другой день приехали люди из Березова. Они сказали, что вчера вечером умер Алексей, который раненым вернулся с фронта.

Мама заплакала.

— О, несчастье! Вещий дух! — запричитала мама, обливаясь слезами. — Зачем ты выбрал наш дом? Мы и так несчастны! О, несчастный мой сын! Всю жизнь тебе мучиться! О плохом ты будешь знать раньше других! И о хорошем узнаешь, не изведав. Лучше уж будь простым человеком, кому не является дух прозрения! О, зачем нам это страшное прозрение! О, несчастье! Какое страшное несчастье!

Когда мама рассказала об этом Ильля-Аки, тот воскликнул:

— Не плакать надо, а радоваться! Провидец он у тебя! Шаманом будет!

— Разве шаманом хорошо быть?! Вон их как ругают! И на колхозном собрании, и в школе, и всюду. В бумагах-книгах говорят о них плохо. Пусть лучше мой сын пойдет в школу и сам научится разбираться в бумагах. Пусть лучше он будет с теми, кто ругает, а не с теми, кого ругают. Какая радость моему сыну, пусть он будет простым охотником. Какая радость может сравниться со счастьем удачливого промысловика!

Это было в то необыкновенное лето, когда кончилась война. А осенью Сережа пошел в первый класс.