Тайна Сорни-най
Шрифт:
Вовремя теперь стали выходить на работу, с самого раннего утра, а не тогда, когда вздумается. Прежним остался только Великий. Может быть, лишь поосторожнее стал, чем раньше.
— Начальничек еще тот, — говорил он втихомолку. — Всех прижмет. Узнаете…
Сам по-прежнему часто уходил в лес, переложив свою работу на товарищей…
Однажды утром, придя на профиль, Венька заметил, что никто еще не начинал бурить. Он обошел людей, технику, присматривался, старался выведать, почему никто не работает. Однако все почему-то молчали.
Подошел трактор, вспахивая
Пришлось самому начальнику становиться к буровому станку. Станок загудел, бур стал вгрызаться в землю. Полчаса… час… два… Медленно шел вглубь бур. Земля точно каменная. Вечная мерзлота показывала свой норов и злую силу. Даже сталь и та, казалось, замерзла в этой мерзлоте, крутясь порой на одном месте.
Вечная мерзлота… Но не от нее людям было тяжко. Рядом с ними был паразит пострашней и опасней. Великий. Он позволил сегодня себе поваляться в постели. Стиснув зубы, работали люди. Им тяжело. Но они знают Великого больше, чем Венька…
Но вот кто-то все же осмелился и рассказал о проделках Великого, и, когда к обеду он наконец явился, Венька приказал ему писать объяснение, сурово отрезав:
— Довольно! Покуражился! Будем судить! Всем отрядом!
Шальными глазами пробежался Великий по товарищам, ища поддержку. Но и в них он увидел что-то новое. И понял. Все понял. Конец. Больше ему не верховодить. Люди уходят от него. Ушли… Но имя «Великий» было таким звучным. Нет! Он его не уступит. Он будет бороться за него. Чего бы это ни стоило.
Его охватила ярость. О, если б у него были крылья — взмахнул бы ими широко, вознесся бы над ними да клевал бы их, клевал этих мелких людишек, которые только и умеют повиноваться силе. Если бы у него были волчьи зубы — разодрал бы их продажные шкуры. Если бы у него были медвежьи лапы — сорвал бы кожу с их ничтожных голов. В нем кипела звериная злоба, однако не было могучей звериной силы. Но, вспомнив про силу железа, он помчался в балок.
В руках у него было ружье, в глазах злость, будто в них пляшут звери.
Звери дикие, яростные. Они растут, с каждым мгновением становятся страшнее. Схватить бы их, придушить, пока они не превратились в чудовищных хищников. Но люди молчат. Здоровые, сильные, они словно оцепенели.
Да как не оцепенеть, если перед глазами творилось невообразимое. Он вгонял патроны в патронник так, чтобы все видели. Потом железные глазницы ружья нацелились на Веньку. Тревожно прогудев, буровая установка замолкла. Начальник поднялся на вышку, как оратор на трибуну. Спокойным и долгим взглядом обвел стоявших внизу людей:
— Убери игрушку и вон отсюда!
Закачался ствол в руках у Великого.
— Продолжайте, товарищи, работать! — повернувшись к рабочим, спокойно произнес Венька.
Раздался выстрел. Венька упал. Белый снег обагрился кровью. Теплой
Когда Венька упал, люди зашевелились. Они точно проснулись, сбросив оцепенение. Ринулись к преступнику…
К счастью, рана оказалась неопасной. Через месяц Венька вернулся в сейсмоотряд и с еще большим энтузиазмом взялся за дело.
16
— Ав-ав-ав! — вдруг заговорила тайга звонким голосом Музгарки. Голос ее звенел струной, но вдруг струна словно оборвалась. Будто слезы застряли в горле. Не слезы ли утерянного собачьего призвания? А может, это слезы счастья случайного и редкого прикосновения к своему привычному делу? Музгарка кричала, визжала, пела, плакала, звала… Она была в своей собачьей стихии.
Когда Сергей подошел к кедру, под которым она лаяла, Музгарка заскулила еще сильнее. Она прыгала вокруг могучего дерева, кусала ствол, царапала кору.
А с зеленой ветки глядели черные глазки. Они удивленно смотрели вниз. Наверное, не понимали: почему такое большое существо шумит. Сергей и на себе ощутил этот недоуменный взгляд острых глаз бурундука. Он опустил ружье… А Музгарка лаяла, просила стрелять.
Этот собачий визг и тупая злоба взволновали его, опять взбудоражили ум.
Птицы, звери, собаки, люди… Все мы живем на одной земле. Для чего живем? Для наслаждения? Таежный воздух так ароматен! Сон — так сладок! Утро — так прекрасно!.. Создатель Вселенной сотворил все главное: зверей, рыб, растения — для человека. А человек для чего живет? Живет для своего наслаждения и счастья? А может, смысл жизни его не в том, что он наслаждается всем этим, а в том, что делают его руки? А может, в том, как он понимает мир?
Птицы, звери, собаки… Думают ли они? Если они не думают, то почему их жизнь устроена слаженно и по-своему мудро?
Человек… Если он мыслитель — то почему он так часто нарушает естественную гармонию природы? А может, так нужно? Какая конечная цель человека? Может, быть достойным счастья? А в чем его истинное достоинство?
База сейсмопартии находилась в глухой таежной деревушке на берегу узкой речки. До базы экспедиции сотни километров. Связь с базой только на лошадях. Автомобилям здесь тогда делать было нечего. Зимой снега, а летом — топь, бездорожье…
В деревушке несколько избушек, в которых жили местные рыбаки и охотники. На краю деревни — красный уголок, обычная бревенчатая изба. Красным в этом помещении был лишь стол, покрытый кумачом, да трибуна. А так неуютно, холодно. Видно, давно не открывали. Не было культработника.
Вера, не согласившаяся остаться в Березове, решилась навести порядок. Районное начальство было радо этому. Назначили ее заведующей клубом. Скоро в красном уголке появились не только новые книги и журналы. Вера прочитала лекцию о современной молодой поэзии…