Тайна совещательной комнаты
Шрифт:
Майор, так ничего и не съев, встал и пошел, скрипя своей негнущейся ногой, к выходу из столовой. Журналист опустил голову. Ведь уже было ясно, что так не получится, ясно, что не был Лудов убийцей, а значит, не будет у него, Кузякина, и денег. Хинди смотрела на него из-за своего столика с жалостью и отчаянием.
Четверг, 6 июля, 11.00
— Ну вперед, Эльвира Витальевна! — сказал судья. Язва опять ныла, от
— Я прошу вашего разрешения все же допросить сейчас еще одного свидетеля по эпизоду об убийстве, — сказала прокурорша, — Его доставка связана с определенными трудностями, поэтому я настаиваю, чтобы сейчас.
— Ну, если с доставкой… — досадливо сказал Виктор Викторович. Можно было, конечно, намекнуть адвокатессе, что Лудову нельзя раскрываться, но теперь было поздно, а тут он еще вспомнил прозрачные глаза Марьи Петровны и поежился, — Ну давайте… Ах да, у защиты нет возражений вернуться к убийству?
— Нет, — решительно сказала адвокатесса.
— Нет, — эхом отозвался подсудимый и встал в аквариуме.
Этот свидетель, тщедушный с виду, но весь из жил, в синем каком-то балахоне, похожем на больничную пижаму, появился не из коридора, а из двери служебной лестницы, откуда его после короткой паузы ввели два конвоира и подтолкнули к трибунке, оставшись чуть сзади.
— Ну, может, наручники все-таки снять? — спросил судья, — Неудобно же как-то так перед присяжными, уж знаете ли уж.
— Не положено, ваша честь, инструкция, — сказал один из конвоиров, поняв, что вопрос этот может быть адресован только к нему, и отвечать больше некому.
— Ну, если инструкция… — протянул Виктор Викторович, бросив взгляд на присяжных.
Инструкцию он, конечно, и сам прекрасно знал.
— Ваша фамилия, имя, отчество, род занятий.
— Балабанов я, Павел Игнатьевич. Честный зэк.
— Идите распишитесь, честный зэк. Сумеете расписаться в наручниках?
— Я в них даже побриться могу, — сказал заключенный, которого подвели к столу.
— За что отбываете наказание?
— Статья…
— Попросите его расшифровать, ваша честь, — напомнила Елена Львовна с места, — Присяжные не обязаны знать номера статей Уголовного кодекса.
— Да уж, пожалуйста уж, человеческим, значит, языком, — сказал судья.
— Убийства, бандитизм.
— И… — с места подсказала адвокатесса.
— Изнасилование, — сказал зэк и с вызовом посмотрел на присяжных.
Большинство из них отводило глаза от этого зрелища, только Анна Петровна разглядывала его с выражением ужаса, думая, наверное,
«Плохо! — записала Лисичка в своем блокнотике. — Со следующей коллегией хотя бы без наручников, все-таки прокурорские — идиоты».
— И что же вы нам можете пояснить, свидетель? — спросил Виктор Викторович, который решил сам вести допрос. — Вы знакомы с подсудимым?
— Знаком, — Балабанов с усмешкой посмотрел в сторону клетки.
— При каких обстоятельствах вы познакомились?
— Мы познакомились в четвертой камере изолятора временного содержания на Петровке в конце марта две тысячи третьего года, числа не помню.
— И что же нам может пояснить этот свидетель? — спросил судья у прокурорши.
— Он может дать показания о том, что подсудимый рассказывал ему в камере об убийстве Пономарева, ваша честь.
— Ну, пересказывайте.
— Он говорил мне, что Пономарев собирался кинуть его по деньгам, и он принял решение его убить. Я уже рассказывал следователю.
— Врешь! — крикнул Лудов, теряя свое обычное хладнокровие и чуть не бросаясь на пуленепробиваемое стекло. Он уже не напоминал в своем аквариуме медлительную рыбу, а похож был, скорее, на щелкающего пастью крокодила.
— Тихо, подсудимый! — прикрикнул судья, — Послушаем дальше. И что же?
— Ну, он его и убил. Где-то на даче. Какой-то китайской штуковиной усыпил, не помню, как называется, он мне говорил. Потом облил все бензином из канистры и поджег. Я сейчас уже подробностей не помню, он же это мне давно рассказывал.
Зябликов то старался не смотреть на прокуроршу, чтобы как-нибудь не выдать ее и себя, то, наоборот, пытался встретиться с ней глазами, но у нее сейчас как будто и не было глаз, а были вместо них серые оловянные пуговицы, и она их наставила на свидетеля, как удав. Старшина повернул голову чуть вбок и посмотрел на Кузякина — тот глядел на Лудова, метавшегося в клетке.
— Позвольте, я оглашу показания свидетеля на предварительном следствии, — поднялась из-за стола с томом в руках прокурорша, — Они очень подробные.
— Не надо! Потом огласим, будет время. Вот отправим этого свидетеля сейчас обратно в изолятор, чтобы не задерживать конвой, а там и огласим… Недельки через три, когда получим ответ из поликлиники, мы же договорились, вы забыли? — сказал Виктор Викторович, — У защиты есть вопросы к свидетелю?
— Да, ваша честь, — поднялась невозмутимая адвокатесса, — Скажите, свидетель, вы сейчас-то где должны находиться? Вы в какой колонии отбываете срок?
— Исправительное учреждение номер…