Тайна старой леди
Шрифт:
– Арина, он же клялся, что ты в порядке - жива и здорова... Ты думаешь, чего я так психанул, когда увидел, в каком ты состоянии? И рассказал он обо всем совсем не так. На тот момент я поцеловал бы ее даже при тебе. И просто прикоснувшись губами, ничего не поймешь. Я прислушивался к себе, анализировал. Я был взбешен твоим похищением, тем, что на меня давили. Подходил к ней, как к врагу, как к потенциальной опасности для нас. Какое на фиг желание? Да она почувствовала – тряслась от страха.
Даже если возможен еще кто-то кроме тебя, то я теперь знаю, что справлюсь. С интересом к запаху – точно. А чужих поцелуев мы оба больше не допустим – ни
– То, что ты сейчас со мной, просто случайность, – прошептала я устало.
– Я представить себе не мог, что человек, который будет зависеть от меня потом, сможет мне так солгать.
– Он не рисковал почти ничем. Если бы все прошло, как он планировал… я сгнила бы в той камере, ты бы и не вспомнил обо мне.
– Ты преувеличиваешь, но я все понял и учту этот урок. Что мне еще пообещать тебе? Что тебе еще нужно?
– Не знаю... Ничего. Может – время. – Я съежилась в кресле.
– У меня его нет... Я не сплю ночами, Арина. Я хочу тебя до боли, как ни неромантично это звучит. Ты нужна мне в моей постели. И я хочу в ней только тебя. И я люблю только тебя и опять боюсь потерять. Решайся уже, это не может продолжаться вечно.
Я молчала. Он повернулся и вышел. Зашумел мотор машины, и он уехал... Я действительно не могла сейчас сделать этот шаг навстречу, просто не могла. Это значило бы ломать себя, заставлять, уступить в чем-то важном, что унизит меня. Слишком большое разочарование, обиду пережила тогда, перед тем окном? И все время нам что-то мешает... Пусть бы они украли меня позже, уже после…так нет же! Точно – или проклятие, или сглаз. Или судьба. И ничего уже не сделать, ничего...
Неделя прошла без Ярослава. Как он спасался от этой своей боли – я старалась не думать. Только вдруг вспомнила, что у меня есть вещь, принадлежавшая его бабушке – то ожерелье, уже просто сувенир. Если он так трепетно относится теперь к памяти о ней, то пусть оно будет у него. Передала его с папой вместе с бриллиантами, объяснив, что оно значило для нее.
Ярослав не приезжал... Я сама оттолкнула его, потому что поверить опять, в очередной раз было трудно, почти невозможно. И мучила обида, что он продуманно рисковал тем, что было между нами… Он-то, в любом случае - не был бы в проигрыше. Так ли он чистосердечен в этой своей заботе обо мне? Я теперь не была уверена в нем, а значит, опять – не верила.
Спокойствие не наступало, и, прогоняя из головы всякие мысли о нем, я постоянно находилась в движении, стараясь отвлечься этим, утомить себя, чтобы поспать ночью хоть немного - пылесосила, вытирала пыль, готовила, мыла, гладила . Гулять с мелкой не могла – там нужно было стоять, а стоять не получалось. Душевная боль, тупая, саднящая не отпускала. Я глушила ее усталостью. Сил не было, нужно было что-нибудь сделать, и я попыталась. Собрала очередной семейный совет, но уже у себя в спальне.
– Папа, мама! Я уезжаю по горящей путевке в Италию. Это не дорого, я уже заказала ее и сегодня выкуплю. Визу они делают, загранпаспорт у меня есть. Там Рим, Флоренция... Позвоню Антонио, отберу у него ту картину. Папа, Ярослав в порядке, его жизни ничего не угрожает?
– В порядке.
Я понимающе улыбнулась, услышав это. Значит, я права. Судорожно вдохнула воздух, решительно продолжила:
– Тогда так – я сдаю палантин. Думаю,
– Отговаривать, убеждать бесполезно?
– Бесполезно, папа.
– Езжай. От тебя половина осталась. Так, и правда - нельзя больше.
Палантин приняли без вопросов, даже без этикетки и чека. Очевидно, нас помнили. Помнили, что мы должны еще зайти за теплой шубкой. А может, видели по телевиденью тот удар в стену. Сумма была внушительной. Мех явно не был привычным песцом. Через пять дней ранним утром я уже была в Риме.
Никогда еще я не была за границей. Даже в бывших советских республиках. И моего слабенького английского было явно мало для того, чтобы чувствовать себя уверенно в чужой стране. Вся надежда была на мою небольшую группу, в которой состояли, судя по всему, опытные туристы. Они спокойно, сгруппировавшись вокруг сопровождающей, получили багаж, погрузились в микроавтобус. Я пыталась не нервничать.
В небольшой гостинице, находившейся почти в центре города нам дали время немного отдохнуть – всего час. Потом по плану были экскурсии. Это должно было занять весь день до вечера. Я решила действовать сразу и спустилась к дежурной. Показав фотографию Антонио в журнале, спросила: - Маэстро Антонио?
И неожиданно женщина, сидящая за стойкой, подхватилась, заулыбалась и, сбегав за угол, стала вытаскивать из принесенной сумки большой проспект, очевидно - с его картинами, листая его передо мной. Я потопталась немного - впутывать в свои дела нашу сопровождающую мне не хотелось категорически, а нужен был переводчик. Потом меня осенило. Ну и пусть я буду выглядеть полной дурой, попробовать стоит.
Немного отошла, оглянулась – в маленьком вестибюле было пусто. Я картинно обвела себя рукой и ляпнула: - Ай эм муза Маэстро. Ай эм раша. Мне бы его телефон, – и жестом показала, как звоню по телефону.
Женщина озадаченно изучала меня, потом пожала плечами и задумалась. Порылась в телефонном справочнике, толстом и немного потрепанном и, опять пожав плечами, показала мне номер, сказав: - Вилла Маэстро.
– Окей! – радостно выдала я и опять жестами попросила ее набрать номер. Кто там их знает, через что здесь нужно звонить на частный телефон? Когда незнакомый мужской голос ответил, я выдала все, на что была сейчас способна: - Муза маэстро Антонио – Арианна. Отель «Домус Алберти». Жду…
И положила трубку. Женщина с интересом смотрела на меня. Я вытерла лоб дрожащей рукой. Она налила мне воды в стакан. Я послушно выпила. Похоже, что полицию или скорую вызывать она не собиралась. Я приложила руку к сердцу, показала ей брелок с номером моей комнаты и с чувством глубокого удовлетворения покинула вестибюль, пока кто-нибудь там не появился, особенно наши.
Принять душ было необходимо - я взмокла от волнения, как мышь. Высушила волосы феном, что-то еще сделала и вдруг поняла, что эта эмоциональная встряска выдернула меня из состояния апатии и опустошенности. Я жила, опять жила. Да! Я, скорее всего, дико опозорилась. Но эта попытка связаться с Маэстро наполнила меня эмоциями – волнением, стыдом, предвкушением, ожиданием. На душе не лежала больше тяжелая ледяная глыба. Я улыбалась, сидя в кресле. Даже если ничего не получится, я приехала сюда не зря. Эх, нужно бы вручить женщине коробку хороших конфет... Душевная тетка... наш человек.