Тайна старой знахарки
Шрифт:
— Поверьте, я всерьез тревожусь за вас, неужели это трудно понять? — стоял на своем Иеремия.
— Я это понимаю. Но вот вы не желаете меня понять. Впрочем, возможно, вы просто не способны на это.
Иеремия суровым взором оглядел друга, после чего решил сменить тему.
— Я собрался сходить к Лэкстонам, увидеться с девушкой и расспросить ее кое о чем. Составите мне компанию?
— С удовольствием, — согласился Ален и стал умываться.
Когда они добрались до лечебницы мастера Лэкстона на Дак-лейн,
— Нам бы очень хотелось побеседовать с вашей племянницей, если можно, — церемонно обратился к Элизабет Иеремия.
Свояченица лекаря недоверчиво смотрела на пришедших.
— Вот вас я знаю, мастер Риджуэй, а с вами кто?
— Доктор Фоконе, врач, — пояснил Ален.
— Врач, говорите? Тогда я, так и быть, разрешу вам. Хотя это неслыханное дело — двое мужчин в спальне у девочки.
— А что, ваша племянница занемогла? — встревоженно спросил Иеремия.
— Да, со вчерашнего дня. Ее рвало, живот болел и голова кружилась.
Эпи лежала под толстым шерстяным одеялом. Девушка выглядела побледневшей и измученной. Иеремия присел на краешек ее кровати.
— Как вы, мисс Лэкстон? — участливо спросил он.
Она взглянула на него полузакрытыми глазами.
— Почему вы здесь?
— Хотелось поговорить о вашей матери, — пояснил Иеремия. — И тут мне сообщили, что вы разболелись. Давайте я вас осмотрю, если позволите.
Девушка в ответ лишь обреченно кивнула. Под бдительным тетушкиным оком Иеремия приложил руку ко лбу, затем, приподняв покрывало, осторожно ощупал живот. Энн пару раз вздрогнула, но ничего не сказала.
— Жара у вас нет, — констатировал иезуит. — Скорее всего вы съели что-нибудь недоброкачественное. Что вы в последнее время ели или пили?
— Вчера она съела остававшийся с прошлого дня суп, — ответила за нее Элизабет.
— Кто-нибудь еще ел его?
— Нет, остальные поужинали паштетом.
— И когда вам стало плохо, мисс Лэкстон? — обратился Иеремия к Энн.
— Ночью, — ответила она.
— Но сейчас вам лучше?
— Да, лучше, — заверила она дрожащим голосом. Казалось, она вот-вот разрыдается.
Недовольно фыркнув, Иеремия поднялся и с озабоченным лицом подошел к окошку. И хотя сам был человеком немногословным, он терпеть не мог вытаскивать из людей правду клещами. Он был абсолютно уверен, что Энн знала больше о гибели матери, чем говорила, и что и ей, в свою очередь, грозит опасность, но не понимал, почему девушка так упорно отмалчивается.
— Я не смогу вам помочь, если вы не хотите со мной говорить, — укоризненно произнес Иеремия.
— Что вы хотите сказать,
— Боюсь, убийца вашей сестры намеревался застрелить и вашу племянницу. И не отказался от своего намерения. Потому что эта внезапная болезнь сразу же после нападения наступила неспроста. Может быть такое, что кто-нибудь из вашей семьи желает зла вашей племяннице?
Тетушка Элизабет огорошенно посмотрела на Иеремию.
— Ерунда какая-то!
— Почему ваша племянница ела суп, а остальные нет?
— Я не люблю паштет, и все, — решительно заявила Энн.
Иеремия бессильно закрыл глаза. «Нет, это каменная твердь, — подумал он, — и штурмом ее не возьмешь».
Ален, молча следивший за разговором, был полностью на стороне своего друга, считавшего, что девушке грозит опасность. Он присел к Энн на краешек постели.
— Мы хотим вам добра, поймите, — вкрадчиво произнес он. — Почему вы отвергаете нашу помощь? Если есть кто-то, кто внушает вам страх, назовите его имя. И ваша мать, будь она сейчас с нами, наверняка поддержала бы нас.
И что самое удивительное, вкрадчивость Алена сделала свое — по глазам Энн было видно, что девушка прислушивается к нему.
«Этот мастер Риджуэй, что бы там про него ни болтали, очень хороший человек», — подумала она.
Ей нравилась его добрая открытая улыбка, и, когда Ален, желая ободрить девушку, легко сжал ей ладонь, Энн не отдернула ее. Он был таким дружелюбным, ласковым, а не таким властным, грубым и жестоким, как отец или… Мастер Риджуэй не вызывал у нее даже следа отвращения. Может, он и вправду хотел ей помочь, размышляла Энн. Вероятно, он единственный, кто мог бы ей помочь.
Какое-то время Иеремия стоял молча, уставившись перед собой. Потом поднял взор и повернулся к Элизабет.
— Скажите, а ваша сестра вела запись вызовов?
— Да, она всегда в точности записывала, куда ходила, и к кому, и сколько ей там платили, — с готовностью и без тени хвастовства ответила женщина. — Маргарет была, знаете, очень аккуратной во всем, что касалось работы.
— Могу я взглянуть на эти записи? — спросил Иеремия.
— А зачем вам это понадобилось?
— Возможно, ее убили как раз потому, что она была повитухой.
— Ну ладно, сейчас принесу.
Вскоре тетушка Элизабет вернулась с переплетенной в кожу книжкой. Пролистав ее, Иеремия был приятно удивлен.
— Да она и впрямь тщательно записывала все визиты. Эти записи могут нам очень помочь. Я был бы вам весьма благодарен, если бы вы позволили мне на пару дней взять эту книгу с собой.
— Берите на здоровье. Только уж верните, пожалуйста.
Иеремия пообещал вернуть записи ее сестры в целости и сохранности, после чего жестом дал Алену понять, что пора идти. Его друг на прощание еще раз пожал руку Энн, которую, кстати, и не выпускал все время, пока иезуит вел переговоры с тетушкой Элизабет. Перед тем как последовать за иезуитом, он повернулся и тепло улыбнулся девушке.