Тайна старой знахарки
Шрифт:
На лице сэра Орландо проступило негодование.
— После разгрома? Идти на подобное унижение?! Вам просто не понять ничего подобного, святой отец, вы человек мирных устремлений.
— Вы правы, милорд, я действительно не понимаю, почему так часто бывает нелегко добиться мира, а тем более сохранить его.
К счастью, в этом момент в дверях гостиной появилась леди Джейн. Судья оборвал на полуслове едкое замечание, готовое сорваться с языка, и любезно улыбнулся. Что еще сильнее удивило Иеремию. И с чего бы его другу быть таким раздражительным?
— Желаю
— Благодарю вас, сэр, — с улыбкой ответила жена судьи.
Но улыбка ее показалась Иеремии вымученной.
Иеремия не сомневался, что, придя в дом судьи Трелони, он окажется свидетелем безоблачного счастья, и был весьма смущен царившей здесь напряженной атмосферой.
Хозяева и приглашенный последовали к столу. За обедом Иеремия не спускал глаз ни с сэра Орландо, ни с Джейн. Не нужно было обладать особой проницательностью, чтобы заключить: в этом доме что-то не так. Стоило сэру Орландо обратиться к супруге с самым обычным вопросом, как это повергало ее в явное смущение. Пастору она показалась более осунувшейся, нежели когда он видел ее в последний раз. На лице лежала печать разочарования и смущения, почти беспомощности. Что могло произойти между ними? — озабоченно спросил себя Иеремия. Но не успел он ответить на этот вопрос, как Трелони в очередной раз сменил тему беседы.
— Вы до сих пор придерживаетесь мнения, что Энн Лэкстон могла бы пролить свет на загадочное убийство своей матери?
Иеремия убежденно кивнул.
— Она что-то знает! Возможно, ей не все ясно, но она, постоянно сопровождая мать, могла догадаться о чем-то важном для раскрытия преступления.
— А что ее братец, этот Мартин Лэкстон? Судя по вашим рассказам, он закоренелый преступник. Такой ни перед чем не остановится. К тому же у него имелся пистолет. Он вполне мог подкараулить тогда во время пурги мать и сестру.
— В точности так считает и мастер Риджуэй, милорд. Во всяком случае, я не вижу причин, помешавших, например, Мартину Лэкстону убить собственную мать.
— Для этого нужны такие причины, о которых мы, возможно, и не подозреваем.
Иеремия не мог ничего возразить по этому поводу.
— Условия в этой семье таковы, что и не узнаешь. Ах, если бы только Энн проявила ко мне чуточку больше доверия! Уверен, все стало бы значительно проще.
Иезуит подложил себе паштета из индейки, оказавшегося изумительным на вкус.
— А что вы думаете обо всех этих странностях в семействе Форбс, милорд? — продолжил Иеремия.
— На голову старика пуританина, похоже, свалились все беды.
— Ну, если говорить о смерти третьего по счету из его наследников, это вполне можно списать на волю Божью. Но странное самоубийство камердинера? Того, который разбился насмерть, выпав из окна?
Сэр Орландо налил гостю еще вина, несмотря на протесты последнего.
— Самоубийство, говорите? А может, просто несчастный случай. Впрочем, все это уже быльем поросло. Как вы думаете восстановить события тех далеких лет?
Пока что Иеремия
— Что вы скажете о внезапном откровении Темперанции Форбс о том, что, дескать, «он и ее убьет», сэр?
Трелони в ответ пожал плечами.
— Она боялась за ребенка. Может, вообще не понимала, что говорила в ту минуту. Ведь позже, как я понимаю, она все отрицала.
— А повторяющиеся неблагополучные роды первой миссис Форбс? — напомнил судье иезуит.
— В том, что женщина производит на свет мертвого ребенка — или нескольких, — нет ничего необычного, — с горечью ответил сэр Орландо Трелони.
— Понимаю вас, милорд. У вас, увы, имеется на сей счет печальный опыт. Однако я все-таки счел бы целесообразным побеседовать с повитухой Изабеллой Крейвен, пользовавшей супругу Форбса. Она могла бы сообщить нам много любопытного.
— Если вы считаете это целесообразным, доктор, так возьмите и разыщите эту Крейвен или как ее там, — пробурчал судья Трелони. — Я считаю это пустейшей тратой сил и времени. Даже лучшая из лучших повитуха отнюдь не всегда в состоянии уберечь ребенка от смерти… Или его мать.
При последней фразе Трелони так стиснул зубы, что Иеремия отчетливо ощутил, как они скрипнули.
Иезуит убедился, что не следует дальше рассуждать на эту весьма болезненную тему. И, как бы желая извиниться за проявленное равнодушие к хозяйке дома, повернулся к леди Джейн.
— Должен просить у вас прощения, миледи, что мы заставляем вас слушать подобные малоприятные вещи. И вообще не время и не место рассуждать об этом.
Молодая женщина изобразила на измученном личике подобие улыбки.
— Нет-нет, право, не стоит обращать на меня внимание, сэр. Этот разговор для меня интересен. Хотя бы так можно узнать, в чем заключается работа моего мужа. Это помогает мне лучше понять его.
От Иеремии не ушло, как явно смущенный этой фразой сэр Орландо уткнулся в серебряную тарелку. И иезуит снова задумался над тем, что все-таки происходит в этой молодой семье.
Когда они, покончив с ужином, поднялись из-за стола и Трелони жестом пригласил гостя следовать в гостиную, миссис Трелони осталась в столовой проследить за тем, как прислуга убирает со стола. Иеремия решил воспользоваться возможностью напрямик расспросить судью о том, что его мучило.
— Прошу вас простить мою излишнюю откровенность, милорд, но мне показалось, что ваша супруга чем-то удручена.
Сэр Орландо ответил не сразу.
— Какое-то время потребовалось, чтобы она освоилась на новом месте, — начал он после продолжительной паузы. — Возможно, она с тоской вспоминает прежнюю жизнь у Дрейперов.
Иеремия удивленно наморщил лоб.
— Неужели вы готовы что-то скрыть от меня, милорд?
— И что же, по-вашему, я от вас скрываю, святой отец?
— Милорд, невооруженным глазом видно, что и новый брак не принес вам счастья, — топом, не терпящим возражений, произнес святой отец. — Вот только я никак не могу понять, в чем дело. Между вами и вашей супругой что-нибудь произошло?