Тайна стоит жизни
Шрифт:
«А может, он ослушался своего хозяина и остался здесь?» — предположил Закиров.
И тут он вспомнил: ведь Космач ездил куда-то за город на автобусе по билету, стоимостью около рубля. За такую сумму на автобусе можно было добраться до четырех населенных пунктов, в том числе и до Святовска. Если же учесть, что Космач был раньше «чистым домушником» и не якшался с иностранной разведкой, то он мог позволить себе проживать там, где ему хотелось. Сейчас же у него, видимо, ситуация изменилась: есть шеф, который регламентирует его действия. Надо
«Видимо, в этом и кроется противоречие: между убийством Севчука, цель которого отвлечь внимание от Святовского поселка, и появлением Космача в этом населенном пункте», — подумал Закиров.
Эта догадка укрепила его решимость искать преступника именно в Святовске.
«С завтрашнего дня перееду в поселок», — решил Закиров.
Вечером, приехав из Святовска, он позвонил Бабаниной.
Ильдар был порядком измотан беготней. И, видимо, усталость притупила обычное волнение. «Кажется, уже сил на волнение не осталось», — подумал он, слушая ее голос.
— Знаешь что, Ильдар, — долетел по проводам ее голос из другого конца города, — у меня есть предложение.
Ильдар насторожился. Приятное предчувствие чего-то неожиданного и необычного, что должно было произойти в их отношениях, вмиг вытолкнуло усталость.
— Сейчас 19-40. Так?
— Верно, — подтвердил Закиров, взглянув на часы.
— Моя подруга отмечает сегодня окончание института. Есть приглашение. Одна я не хотела идти. Если хочешь, пойдем.
— Да мне неудобно, наверное. Меня-то не приглашали, — стушевался Ильдар, но, поняв, что говорит не то, торопливо согласился: — Я, вообще-то, с удовольствием...
Они договорились о месте и времени встречи. Ильдар с трудом разыскал букет цветов. Купил коробку конфет.
Бабанина пришла без опоздания. Она была в красивом длинном платье из черного панбархата. Небольшое декольте четко обрамляло бледно-матовую шею, на которой висел золотой кулон с изображением гордого профиля царицы Клеопатры.
Ильдар вручил ей цветы, и они направились к стоящему неподалеку четырехэтажному кирпичному дому — там жила ее подруга.
Дверь открыла сама виновница торжества — белокурая розовощекая девушка с длинными ресницами.
— Наконец-то! — обрадованно воскликнула она, с любопытством взглянув на Закирова. — А я уже думала — не придете.
В прихожую из полуоткрытой двери соседней комнаты доносились голоса, смех.
Хозяйка протянула Закирову руку.
— Фарида.
— Очень приятно, — ответил он. И, чуть наклонив голову, произнес: — Ильдар.
Бросался в глаза интерьер большой прихожей, украшенной мраморными каннелированными пилястрами и скульптурным панно.
— Прошу вас, — хозяйка открыла дверь, приглашая пройти в гостиную.
Большая комната была освещена лишь свечами в настенных бронзовых подсвечниках, обрамленных
За длинным столом сидело около двух десятков гостей почти всех возрастов.
Ильдара и Элеонору усадили рядышком, придвинул к столу два мягких старинных стула. Такие стулья Закиров видел на сцене театра в пьесе о жизни дворянства прошлого века.
Все в этой квартире говорило о горячей приверженности хозяев к старине: и лепные потолки, и золотисто-розовый гобелен на стенах, и декоративный беломраморный камин, и холсты картин в паутине чуть заметных трещин, обрамленных массивными темно-золотистыми рамами.
Вся эта обстановка вначале действовала как-то сковывающе. И на память почему-то пришло первое в жизни посещение Эрмитажа в Ленинграде. Тогда увиденное поразило его: он сам себе показался букашкой. Великолепие творений рук человеческих подавляло. И привыкнуть к этому было нельзя, невозможно.
И тут, к своему удивлению, Ильдар увидел Эдика Тренькова, сидевшего в конце стола. Тот уже насмешливо поглядывал на Закирова: дескать, попал впервые в приличную квартиру и рот разинул, не замечает людей.
Закиров кивнул ему, но Треньков уже бесцеремонно рассматривал Элеонору.
— Что это за красавец-повеса так нагло, с ухмылочкой, уставился на меня? — тихо спросила Эля, — Вы, кажется, знакомы?
— Знакомы. Работаем в одной конторе. Зовут его Эдуардом.
Гости потребовали Фариду. Ее встретили шутливо-укоризненными замечаниями: почему она покидает гостей, без нее всем скучно и пропадает аппетит. Потом посыпались разнообразные тосты.
Закиров дважды поймал взгляд Фариды на себе. Это не осталось незамеченным и Элей:
— А ты, кажется, приглянулся моей подруге.
— Да что ты, Элечка, это тебе показалось.
— Ну, не скажи, не скажи. Уж я ее хорошо знаю. Я и не замечала, чтобы она так на кого-то смотрела. Между прочим, у нее нет никого, — улыбнулась Эля.
Чтобы перевести разговор на другое, Закиров спросил:
— Что за дедуля сидит рядом с именинницей?
— Ой, извини меня, Ильдар. Забыла сказать, что мы находимся в гостях у профессора Хабибуллина, вернее, у его дочери.
Гости пили мало, но за столом царила непринужденная обстановка. Сидевший напротив толстяк сыпал остротами, все смеялись. Постепенно скованность прошла и у Ильдара.
Начали крутить пластинки. Появились танцующие пары. Эля танцевать не хотела, и Ильдар старался занять ее веселыми историями.
Тот же толстяк от имени собравшихся гостей попросил Фариду что-нибудь исполнить на скрипке.
Фарида не заставила себя уговаривать. Ей подали скрипку. Она проверила настройку инструмента, встала и коснулась смычком струн — нежные звуки заполнили комнату.
— Этот вальс из балета «Шурале» Яруллина меня всегда волнует, — прошептал Ильдар, обращаясь к Эле. — А она играет очень хорошо.