Тайна стоит жизни

Фаткудинов Зуфар Максумович

Уже через час кое-что прояснилось. Не далее, как три недели назад почтальон Шугаев уволился из ЖЭКа № 14, где работал дворником. К участку его уборки относился и двор дома, где проживал конструктор Ахматов.

«Так вот где собака зарыта! — сделал открытие майор Галямов, приехавший в почтовое отделение, чтобы познакомиться с личным делом новоиспеченного почтальона. — Дворник — фигура неприметная, потому были уверены: интересоваться очень-то им не будем. А ведь он, именно он, сообщил о том, где находятся члены семьи конструктора Ахматова. Иначе Варев с Космачом так шустро не смогли бы орудовать, — размышлял майор, читая автобиографию

почтальона Шугаева Шавката. — Потом решили перебросить его сюда, пользуясь нехваткой почтальонов. Все верно».

А еще через час телеграф отстучал запрос на Шугаева.

Весьма срочно.

Начальнику НКВД г. Оренбурга.

Прошу Вас сообщить данные о Шугаеве Шавкате, уроженце Г. Оренбурга, 1881 года рождения, работавшего с 1902 года по 1916 год путевым обходчиком на железнодорожной станции Оренбурга.

Нарком НКВД З. Рахматуллин

...В конструкторском отделе предприятия царила непривычная тишина — был выходной день. Но время от времени тишину большой светлой комнаты прерывало хлопанье ящиков, шаги, шелест бумаги. Закиров со своими помощниками осматривал рабочие места чертежницы Зеленской и одного из сотрудников конструкторского бюро инженера Чревова. Работали молча.

Закиров выехал на завод, как только контрразведчики вышли на связника Зеленской. На работу вызвали начальники конструкторского бюро, секретаря партбюро и начальника отдела.

Начальник КБ Шугуров, сухощавый моложавый мужчина, сумрачно и непонимающе смотрел на происходящее. Он никак не мог поверить, что Зеленская подозревается в самом страшном, на что способен человек, — шпионаже, измене Родине. Шугуров, конечно же, читал в книгах о таких людях, но они ничем не напоминали безобидную на вид сотрудницу, которая работала рядом в течение нескольких лет.

Шугуров рассказал, когда поинтересовались, с кем Зеленская дружит, о странной общности интересов Розы и инженера Чревова Валентина, человека болезненно мнительного, неуживчивого в коллективе. Эту дружбу начали замечать с весны.

— Инженеру Чревову поручались сложные производственные задания, и он знает очень многое. Как источник информации — ценный кадр, — заключил Шугуров.

Закиров вытащил из ящика стола общую тетрадь, на обложке которой было написано: «Дневник Валентина Чревова за 1940 год».

Закиров полистал странички и нахмурил брови: автор ежедневно писал плаксивым тоном, что некоторые личности откровенно хотят его покусать и что терпение его вот-вот лопнет — он начнет огрызаться.

Шестнадцатое апреля.

Душа моя уже кричит: «Караул! Помоги, Яков Михайлович, заклевали! Шушера заклевала. Тут, в КБ, сгруппировались и распоясались завистники, бездельники, интриганы-наушники, склочники-анонимщики и прочая сволота. Видимо, надо организовать свою команду и сделать все, чтобы насолить этим людишкам. Посоветуй, Яков Михайлович, как быть».

Семнадцатое апрели.

Отослал письмо Якову Михайловичу. В письме развил вчерашние мысли из дневника. На душе просветлело.

Все внимательно смотрели на следователи и ждали, что же еще он огласит из дневника.

Закиров перевернул страничку, пробежал по ней взглядом и продолжил чтение:

Двадцать третье апреля.

Получил письмо от Якова Михайловича. Он написал мне: «Дурак ты, Валька! Два года просидел в КБ и не разнюхал атмосферу в коллективе. Ты должен был,

словно опытный синоптик перед ураганом, определить, откуда и куда дует ветер, чтобы не оказаться на его пути и при необходимости с быстротой и проворностью таракана юркнуть в ближайшую щель. И сидя там, нужно шевелить сначала только усами и то лишь в такт общего хора коллектива, а точнее, заправляющей там группировки. А если не успеешь разнюхать климат в коллективе в первые же недели и не успеешь сориентироваться, — наделаешь опрометчивых шагов. А потом потребуются годы, чтобы вписаться в этот коллектив. Для некоторых, вроде тебя, не хватит и их. Каждый будет норовить вытереть о тебя ноги, как о половик. Уметь построить нужные взаимоотношения в коллективе — целая наука, Ты, как видно, в ней ни бельмеса не соображаешь. Запомни: ориентироваться в сложном коллективе не легче, чем в тайге. Опирайся на женщин — часто они являются пружинами всего интеллектуально-производственного механизма — и умей быть полезным. Гонор выбрось в помойное ведро». Пожалуй, восприму совет родственничка — деваться некуда. Навострю-ка я свои лыжи на Розу Зеленскую. С ее помощью можно будет кой-кому дать по мозгам, а некоторых растопят ее лучистые глаза. Через это и мне полегчает.

Закиров положил на стол дневник Чревова и задумчиво произнес:

— Вот, кажется, и разгадка этой дружбы. Только неизвестна пока цена ее.

— Вы считаете, что благосклонность Зеленской этот прохиндей завоевал своей осведомленностью о наших разработках в КБ? — спросил Шугуров.

— Вполне возможно. Чтобы кому-то насолить, Чревов передавал, видимо, соответствующую информацию Зеленской. Ведь он ослеплен в своей обиде на коллектив.

— Вот мерзавец! — не выдержал Шугуров. — Как ведь клевещет на коллектив!

— А мы-то с ним возились сколько! — подхватил секретарь партбюро Смирнов. — Воспитывали, уговаривали, путевочку в санаторий лечить нервную систему... А он нам за все хорошее чем отплатил?! Ну и ну... — покачал он головой.

С завода Закиров ушел, когда солнце клонилось к горизонту. Длинные тени, падавшие от строений и деревьев, уже предвещали близкие сумерки. Низко над землей метались с щебетанием ласточки.

«Домой чего-то неохота, — подумал Закиров. — Надо поговорить с Элей». Позвонить или поехать прямо к ней? Решил ехать. Будь что будет.

Когда громыхающий, запыленный трамвай остановился недалеко от Элиного дома, Закиров заколебался: сойти или нет? И тут он увидел на остановке Элеонору. Ильдар заспешил к выходу.

Она удивилась, увидев его. Ильдару показалось, что она как-то даже растерялась.

Они поздоровались.

— Какими судьбами в наши края? — поинтересовалась Бабанина. — Надеюсь, не служба?..

— Да нет, не служба... — неторопливо ответил он, не решаясь сказать, что ехал к ней.

И вдруг она спросила:

— Скажи, как ты относишься к Эдуарду?

— К Тренькову, что ли?

— Да, к нему.

Он пожал плечами, а про себя подумал: «Причем тут Треньков?.. Так, значит, это он названивает ей...» — похолодело у него внутри.

— Правда, ведь, он необычный? — спросила Элеонора.

Ильдар ничего не ответил, только бездумно кивнул головой.

— На нем, говорят, весь отдел держится?

Он все понял. И то, кого она здесь ждет. Но ему не хотелось верить.

— Уже не держится, — еле разжал он губы. — Он больше не работает у нас.