Тайна страны шедевров
Шрифт:
– Прошу любить и жаловать, Степан Тутышкин. Степа, садись вон за ту парту…
Степа садится за парту к большому кудрявому очкарику, который тут же делает новенькому замечание:
– Ты похож на идиота.
– Почему? – вполне дружелюбно спрашивает Степа.
– Сразу видно, ты ничего не читаешь… Глаза у тебя, как у дохлой рыбы.
За то, что у Степы нет очков, его незлобно, но обидно отдубасили на перемене, обозвав рыбой из-за чистого цвета голубых глаз, не закрытых толстыми линзами очков. Когда Степа вернулся домой, на новом пиджаке
Ночью Степан смотрел на отвратительный подвесной потолок своей комнаты, который, казалось, вот-вот упадет на Степана и раздавит своим авторитетом, и думал о том, что нужно «становиться как все». И первое, чем нужно заняться, – это испортить себе зрение. Или… или еще проще. Купить очки с простыми стеклами. Это более простое решение. В прошлой школе Степану не удалось влиться в массы. «На этот раз все будет иначе, лопни мои глаза». Степану нравилось это выражение, которое он вычитал в каком-то рассказе Чехова.
Дела шли из рук вон плохо. Если в старой школе его били за то, что он очкарик-отличник, то в новой школе Степа получал за то, что он не очкарик – двоечник. Да, да! В новой школе у него резко снизилась успеваемость, ребята здесь уже дошли до «Войны и мира», а Степан все еще застрял на ненаписанном сочинении о Дубровском. Недаром школа первая в рейтинге. Мама верещала о каких-то репетиторах, но их и так уже восемь!
Степа составил новый список проблем:
1. Родители развелись.
2. Не нужно носить очки.
3. Я единственный в классе не ношу очки.
4. Я – двоечник.
5. Друзей нет, а мама не хочет покупать собаку.
Исчезла только шестая проблема – никакого спектакля по мотивам Дубровского здесь никто не ставил, и еще радовало то, что перед глазами не маячит Юрик, как молчаливое и мечтательное напоминание вины.
В первый же день в новой школе Степа схлопотал двойку по истории. Историк Семен Семеныч – молодой и перспективный, недавний выпускник института, в точно таком же костюме, как у Степана (цвета паука, замышляющего преступление), – пытал новенького у доски. Проходили как раз Великую Отечественную войну. Оказалось, что Степа ничего не знает о войне, – все его ответы были Семеном Семеновичем высмеяны. Тогда историк перескочил в глубь веков и начал пытать Степана о роли Александра Невского в истории Руси. И снова беда! Все, что говорил Степа, поднималось на смех. А ведь в прошлой школе у Степана была пятерка по истории!
– Это не твоя вина, видимо, в твоей предыдущей школе учитель не изучал новые факты истории. Ничего, мы тебя подтянем! – историк дружески хлопнул Степу по плечу. – Кто у вас преподавал историю? Небось какой-нибудь мамонт, который вам почитывал книги с истекшим сроком годности?
Степа вспомнил этого мамонта. Ей было лет двадцать пять, не больше, она была белокурая, веснушчатая и всегда носила однотонные платья в пол насыщенных цветов. Девчонки даже бросились ей подражать в этом. Звали ее Вера Антоновна, и на общих фотографиях с классом даже трудно было угадать,
– Вера Антоновна, – сказал Степа.
– Вера?.. – Семен Семеныч, который имел молодежно-фамильярную привычку сидеть на школьном столе, этим самым демонстрируя близость «к народу», даже соскочил со своего места от удивления.
– Вера Гурьянова?
– Я не помню фамилию, – честно признался Степа. Он, как и большинство учеников, не знал фамилии своих преподавателей. Фамилии им заменяли устойчивые сочетания – имя-отчество, – что сохранялись в памяти на всю жизнь.
– Ну, Верочка, – занервничал Семен Семенович. – Зеленое или красное платье до пят, да?
– Иногда желтое, – улыбнулся Степа.
– Она! Мы же вместе учились! – Семен Семенович улыбнулся каким-то далеким и приятным воспоминаниям. – А ведь мы чуть не поженились. Но это было невозможно… Мы так часто ссорились. А за неделю до свадьбы, дернул меня черт, заговорили об Александре Невском. У нас очень разные взгляды на Александра Невского. В общем, она отменила свадьбу. А я не возражал. Вам это пока трудно понять… Но люди, которые по-разному относятся к Александру Невскому, не могут пожениться…
Девчонки, конечно, начали перешептываться. Как же так? А любовь? Им было очень трудно понять, что из-за такого пустяка можно потерять любовь. Настоящую любовь. А судя по задумчивой улыбке Семена Семеновича, любовь была настоящей.
– Так что, ребята, не влюбляйтесь в парней и девчонок из класса Верочки… Все равно из этого ничего не выйдет!
Звонок прозвенел вовремя. И все ж таки не вовремя!
Степа думал о том, как странно все вокруг устроено. Удивительно, что Вера и Семен Семенович учились в одном вузе и при этом так по-разному понимали историю… Как же быть Степе, кому верить? Верить почему-то хотелось Вере Антоновне. Может, потому, что у нее такое имя, в которое так верится.
Мама не знала о проблемах Степы в новой школе (тем более у него не было ни синяков, ни разорванных рубашек – одноклассники Степана были все сплошь отличники и поэтому гнобили его интеллектуально – придумывая ему все новые и новые словесные оскорбления от «дохлой рыбы» до «Акакия Акакиевича», намекая на главного героя из гоголевской «Шинели»). Ну а мама пребывала в счастливом ощущении того, что она может спокойно заняться своей депрессией, вы званной разводом, – у сына-то все в порядке.
Вечером, за молчаливым ужином, Степа осмелился спросить маму:
– Мам, а Александр Невский был хороший?
– Невский? Полководец? – машинально переспросила мама, думая о чем-то совсем другом. – Пожалуй. Он много делал для Руси, победил крестоносцев. Его даже возвели в лик святых за его заслуги перед Россией.
– А папа тоже так думает?
– Ну конечно!
– А почему же вы тогда развелись?! – закричал вдруг Степа.
Мама молча промокнула губы салфеткой, встала и вышла из-за стола. Конечно, отсутствие логической связи между вопросами она списала на подростковый возраст.