Тайна Сюзанны Марш
Шрифт:
– Да, – ответил он.
Она пошла за ним и заработала еще один недобрый взгляд.
– Я ведь должна тебя знать, не так ли?
– С чего бы это?
Он достал банку цыпленка с клецками и принялся внимательно разглядывать ее. В слабом оранжевом свете кухонного обогревателя видно было неважно.
– Ну, во-первых, мне все время кажется, что я где-то слышала твое имя. Хантер – довольно редкое имя.
– Может быть, это моя фамилия. – Он сунул банку ей под нос. – Ужин?
Сюзанна нетерпеливо кивнула.
– Что угодно.
– Смотри не взорви себе мозг. – Он постучал пальцем по ее лбу. – В шкафчике над раковиной есть пара мисок, а в следующем – кастрюля, справа. Принеси все сюда, пока я разжигаю плиту.
Она достала две глиняные обливные миски и чистую двухлитровую кастрюлю и принесла их в кухню, пока Хантер разжигал одну из газовых горелок. Голубое пламя зашипело и ожило, добавив неяркого света в теплую кухню.
– Где консервный нож? – спросила она, оглядев пустой стол.
Он открыл ящик и дал ей простой консервный нож.
– О, как старомодно-стильно.
– Нет, старомодно и стильно было бы использовать шило и молоток. – Он насмешливо взглянул на нее. – Вы уже достаточно давно спустились с холмов, мисс Марш.
– С чего ты взял, что я с холмов?
В его глазах блеснули иронические огоньки. Настало время отомстить ей за проницательность.
– Шрамы у тебя на ногах. Они из тех, что получаешь, когда лазаешь по деревьям и карабкаешься по скалам, шрамы на ладонях оставила веревка. Ты работала этими руками. Когда-то ты ими не только печатала.
Он предъявил свои доводы так же неторопливо и обстоятельно, как и она, когда рассказывала ему, почему, по ее мнению, он был военным. Сюзанна заметила это со смесью раздражения и восхищения.
– И не важно, сколько ты заплатила за свой прекрасный выговор, ты то и дело говоришь немного в нос, как все горцы.
Сюзанна закрыла глаза от досады. Она проделала колоссальную работу над собой, чтобы стереть прошлую жизнь, – и пожалуйста: он разгадал ее за несколько часов.
– Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
– Разумеется. – Он взял нож из ее пальцев и вскрыл банку с цыпленком и клецками.
Но у нее вдруг пропал аппетит.
– Кажется, я слишком устала, чтобы есть, – тихо сказала Сюзанна и пошла прочь из кухни.
Его рука обхватила запястье Сюзанны, заставив ее остановиться.
– Минуту назад ты была так голодна, что готова была съесть все на свете, и банку тоже. У тебя неприятности?
– Я только что провела три часа, убегая от мужчин, которые хотели меня пристрелить. Меня держит в плену неизвестно где какой-то бывший солдат, который не может назвать мне свою фамилию. Какие еще у меня могут быть неприятности?
Он сжал губы.
– Ты должна что-нибудь съесть. Тогда ты лучше выспишься.
Он был прав. Ее телу нужно было топливо, особенно после наполненной адреналином «прогулки» по горам. Покорившись, она села на один из кухонных
Когда все было готово, он разлил суп по двум мискам и поставил их на стол, за которым она сидела. Затем достал из ящика две ложки и протянул одну ей.
– Осторожно. Он горячий.
Она неохотно помешала в миске, затем зачерпнула ложку и подула. При этом она заметила, что Хантер тоже ничего не ест.
Сюзанна нравоучительно произнесла его же слова:
– Ты должен что-нибудь съесть. Тогда ты лучше выспишься.
Он откинулся назад на спинку стула и, опустив голову, стал разглядывать ее сквозь длинные ресницы. Он выглядел уставшим. Подавленным. И в первый раз за то время, что они провели вместе, Сюзанна начала верить его истории.
Потому что невозможно было сыграть отчаяние, которое она видела в этих зеленых глазах.
За ночь дождь кончился, и жиденький, водянистый рассвет просочился сквозь толщу хвойных деревьев, окружавших хижину. Он скользнул по лицу Хантера и вытащил его из легкого сна.
Странно, что он вообще смог уснуть, учитывая напряженность и чувство опасности, которые продержали его без сна всю прошлую ночь. Но усталость взяла свое. Ему казалось, что устали даже его кости.
Прошлые пару месяцев он проводил как можно больше времени в спортзале, который Куинн оборудовал в бывшем подвале особняка, где теперь располагалась организация «Ворота». Один из агентов, Саттон Кэлхаун, проводил здесь с сотрудниками бои один на один, чтобы отточить приемы до автоматизма.
Кэлхаун – бывший морской пехотинец, еще один выходец из горного района, едва ли не самого сурового, Смоуки Ридж. Места, где мечты не только умирают, но умирают в особенно болезненной и кровавой манере, как выразился однажды Кэлхаун, когда у них был бой без правил.
– Перестань жалеть себя, солдат, – рявкнул Кэлхаун своим идеальным сержантским голосом, бросив Хантера на пол и призывая его снова подняться.
Потерев плечи там, где остались следы от лямок тяжеленного рюкзака, Хантер вдруг подумал, что неплохо было бы провести еще один раунд с Кэлхауном. Время, которое он провел под прикрытием в БРИ, вытянуло из него много жизненных соков.
Хантер слез с дивана и по короткому коридорчику босиком прошлепал в ванную, прислушиваясь к звукам из соседней спальни. Дверь была закрыта; в доме стояла абсолютная тишина, если не считать ровного гула электричества и его шагов по деревянному полу. Дверь в ванную скрипнула, и Хантер поморщился, надеясь, что это не потревожит сон Сюзанны. Если ей вообще удалось уснуть.
Когда через несколько минут он вышел из ванной, дверь спальни распахнулась, и Сюзанна появилась на пороге. На ней были джинсы и свитер, которые он выдал ей прошлой ночью; ее волосы были гладко причесаны и уложены в идеальный хвост.