Тайна тибетских свитков
Шрифт:
– И последнее, – пообещал Корсаков. – Вы сказали, что документы могут оказаться у самых разных людей. А какая-нибудь связующая нить есть? Как бы можно их объединить?
– Объединяющая идея? Вряд ли, вряд ли…
Ветров потянулся к папиросе и недовольно заворчал:
– Вечно она не следит. Глеб, голубчик, позовите-ка эту бандитку.
Маслов поднялся, пересек комнату и выглянул за дверь.
За эти секунды Ветров успел произнести фамилию и номер телефона.
Вернувшийся Маслов внимательно
– Ну, задержал я вас, молодые люди! Вы уж меня, старика, извините. Нечасто интересные собеседники-то встречаются.
В прихожей, прощаясь, он задержал руку Корсакова, посмотрел на Маслова:
– Вы-то меня и так найдете, а для вас – вот.
И он протянул Корсакову небольшой кусочек плотной бумаги, который при наличии фантазии можно было бы называть визитной карточкой.
На том и расстались.
4. Питер. 1 января
Телефон зазвонил в кабинете в половине шестого вечера.
Весь вид кабинета показывал и заверял, что бывать тут могут только очень серьезные люди. И хотя порой движимые карьерой некоторые из них тут не задерживаются надолго, серьезности кабинета это не нарушает.
Прозвучали три телефонных звонка, прежде чем нынешний хозяин кабинета поднял трубку, сказал «Алло» и услышал в ответ:
– Алло, это я.
Хозяин кабинета выдержал небольшую паузу и сказал:
– Да, я понял, кто это. Что случилось?
Ответ звучал немного встревоженно:
– Помните, я называл Ветрова?
– Этого «неприкасаемого»? – ответил хозяин кабинета. – Помню, и что?
Собеседник помолчал, видимо еще раз оценивая то, что намерен сказать, но все-таки сказал:
– Надо его потрошить всерьез. Он темнит.
Хозяин кабинета, выслушав, помолчал, потом напомнил:
– Вы же сами говорили, что…
Звонящий ответил с досадой:
– Говорил, говорил, что теперь поминать? Все мы много чего говорили, а практика эти слова отменяла. В общем, чем скорее, тем лучше.
Хозяин кабинета не возражал, скорее, просил уточнить:
– Думаете, заговорит?
Собеседник ответил после небольшой паузы:
– Не уверен.
– Тогда какой смысл? – настаивал хозяин кабинета.
Но собеседник не склонен был менять свою позицию:
– Зачем мне вас пугать? У него сегодня был этот… Помните, летом влез по следам «заговора Ягоды»? Тот, который Решетникову морду набил… – Он невольно всхохотнул.
Голос хозяина кабинета после паузы звучал тревожно:
– Корсаков?!
– Да! Корсаков!
– Ему-то там чего надо? – недоумевал хозяин кабинета.
– Сами не догадываетесь?
– Нашел источник?
– Еще какой! Такое впечатление, что он даже адреса
И все-таки в голосе хозяина кабинета сохранялось сомнение.
– Достоверная информация?
– У меня там свой человек есть. – Собеседник отвечал тоном, в котором не звучало и нотки сомнения. – Информация точная и в проверке не нуждается.
– Ну, и вы уверены, что надо… решать? – уточнил хозяин кабинета. – А если…
– А если не с нами, то ни с кем.
– Так серьезно?
– Не то слово, поверьте! Если они от него узнают что-либо, то мы их уже никак не опередим.
– Ну, это мы еще посмотрим, – ответил хозяин кабинета, но вся бодрость его выражалась только в интонациях.
Собеседник молчал несколько секунд, потом сказал голосом ровным, уверенным, в чем-то даже обреченным:
– Если они успеют раньше, то у нас будет так много свободного времени, что мы с ума сойдем. Правда, в это время делать мы все будем только с разрешения конвоя. И это в лучшем случае! Вы меня поняли?
– А вы меня не пугайте, – пытался сохранять лицо хозяин кабинета.
– Не говорите глупостей… Я слишком умен, чтобы пугать… Вы меня поняли. Действуйте!
5. Питер. 2 января
Проснулся Корсаков будто от толчка и быстро сел на кровати. Не сразу понял, где находится, осмотрелся. В темноте все было неразличимо и зыбко, но, ощутив под рукой упругий женский зад, он вспомнил, что рядом спит та самая Марина, с которой его вчера познакомил Маслов. Вспомнил, как вчера они «зажигали», но, не ощутив никаких признаков бодуна, успокоился. В конце концов, смена занятий – тоже отдых.
Потянувшись, подумал, что, конечно, пора вставать, и сразу же полезли неприятные мысли типа, чем заниматься весь день, да и вообще… Корсаков не любил ночевать в чужих постелях и редко делал исключения, а в Питере получилось именно так.
«Ладно, уймись», – посоветовал он самому себе и, натянув джинсы и рубашку, отправился на кухню курить. Не успел он сделать пару затяжек, как зазвонил мобильный, на дисплее высветилось «Маслов».
– Привет, – поздоровался Корсаков.
– Привет, ты как? – спросил Маслов каким-то напряженным голосом.
– Вроде живой, – попытался пошутить Корсаков и сам себе поставил двойку.
– Собирайся, я минут через двадцать буду возле дома, но во двор заезжать не стану, перезвоню – выйдешь прямо на улицу, – распорядился Маслов.
– Так сурово?
– Давай-давай, – окончательно аргументировал Маслов, и в трубке зазвучали короткие гудки.
В машине он молчал, сосредоточенно глядя на дорогу. Проехав несколько кварталов, припарковался, повернулся к Корсакову:
– У тебя все нормально?