Тайна Тихого океана
Шрифт:
– Вот он! – закричал Курт Йоханнсон. – Я ж говогил, что это он! Ну, тепегь не уйдет… – он рванул друга сквозь толпу покупателей… и изумленно замер перед вытоптанным пятачком снега.
– И где? – покрутил головой Кнут.
– Ну, только что был вот на этом самом месте! – Курт ткнул обмороженным пальцем в две проплешины на снегу, где секунду назад ему почудился подлый обитатель пещеры. – Вот и гевольвег мой! Ну, подонок!
И он потянутся к заиндевевшему, будто посыпанному сахаром, оружию. Но крепкая, жилистая рука перехватила его запястье.
– Это
– Поклонитесь Будде всепрощающему! – вопил вдалеке зазывала в ярко-желтую палатку переносного индуистского храма. Сквозь бумажные стенки одноразовой пагоды угадывались контуры людей. Иногда в дверь высовывалась наружу отрешенная и опухшая от мороза голова монаха в проколотой спицей шапке.
– Не хочу я ничего покупать! – разозлился Курт по-шведски. – Пусти, обожравшийся рыбьими потрохами! [32]
32
Распространенное ругательство в Амстердамском порту
– А это что за люди? – теперь подчеркнуто терпеливо обратился к проводнику Кортес. А ведь это были шведы. Сперва индеец такой факт не признал из-за синюшного от недостачи кислорода колера лбов. И разве в этих горах могут встретиться еще какие-нибудь шведы кроме посланных Бруно? Но эти шведы знакомы с русским. Как говорит герр: «Полный аншлюс!».
– Это мои телохранители, Кнут и Курт, так и переведи, – ответил старику невесть откуда взявшийся продавец револьвера. – Это Курт, а это Кнут… или наоборот. Какая разница? Они защищают меня с утра до вечера.
– Sukin sin [33] ! – зарычал Курт Йоханнсон, пока Угх переводил с непали фантазии Кучина, и попытался вцепиться в горло вору. – Это мой гевольвег!
После неудачной попытки вернуть снаряжение, ретивая кровь викингов кипела в жилах обмороженных альпинистов. Тренированные убивать с одного удара в технике берсеркеров, они легко бы одолели подростка со всей многочисленной родней, не будь у тех подошвы на «кошках». Кнут тоже не остался в стороне и занес кулак над красной рожей злого мужика в черном плаще с подбоем.
33
Ругательство, в приблизительном переводе соответствующее нашему «сукин сын» (швед.)
Из-за скального выступа, не замеченные никем из обитателей воскресного высокогорного базара, выглянули два существа. Маленькими, глубоко посаженными глазами, в которых если и угадывалось что-то от homo sapiens, так исключительно неандертальца, они обшарили столпотворение людей. Потом существо, которое было меньше ростом и с подбитым глазом, как-то по-детски всхлипнуло и здоровой лапой указало в середину толпы. Другая лапа, вывихнутая в недавней потасовке, висела, будто пустая авоська.
– Короче, – на непали подытожил Кучин и присел на корточки рядом с оглушенными викингами. – Сами видите, бойцы хоть куда. Если б я не дал им тайный знак остыть, катиться бы вам обоим до самого Лакло. Меняемся: новенький револьвер и двое лучших по эту сторону Тибета телохранителей в обмен на совместный поход к вершине. Этого со шрамом можно на вершину не брать. По рукам?
– Что он говорит? – наклонился к задумчиво брякающему колокольчиком Угху Кортес. – Не просто понять, о чем скрипят пальмы, когда бушует восточный ветер.
– Он готов провести нас в Обитель, – перевел старик на английский, – всего за две бутылки Горящей Воды. – И снова обратился к Кучину: – Мы согласны провести тебя к вершине Горы в Железной Шапке. За это ты отдашь мне обоих слуг, револьвер и вон ту бутылочку кукри, которую спрятал в карман.
– Глазастый, черт, – хмыкнул Кучин. – Лады, идет.
Кортес склонился над очухивающимися альпинистами и тихо прошипел сквозь зубы:
– Очень трудно собирать плоды кактуса по ночам… – причем, прошипел по-шведски.
Кнут дернулся, будто вступил в навоз священной коровы:
– …Особенно, если они не поспели, – тихо промямлил он отзыв на пароль.
Чуть в стороне местный парикмахер принялся наголо брить макушку клиента. Проходящие мимо стайкой женщины в парандже от этаких страстей невольно ежились.
– Только сначала мы заглянем в деревню и предупредим мою жену, чтоб к ужину меня не ждала. – Старик сунул револьвер за пазуху и зябко пофукал на ладони. Намазанные маслом пальцы у него были светлей, чем остальная кожа. Потому, что он ими ел.
– Ну… – Кучин в сомнении прищурился на голый склон горы, пытаясь сообразить, что задумал хитрый старикашка. – Надо подумать. А если жена тебя не отпустит?
Прошамкать что-либо в ответ старик не успел. Старшее лохматое существо из-за скального выступа издало боевой рык и изо всех сил замолотило себя лапами по груди.
Словно командующий парадом дал отмашку, шум, гам, торг, расхваливание товаров, охаивание товаров, скрип вминаемого снега, фырканье яков и икота осоловевших от холода погонщиков пресеклись. И с завораживающей поступательностью насытился мощью другой звук.
Урчание, не урчание, рычание, не рычание, что-то между. Но внушительно грозное, заставляющее и так обмерзшее сердечко захолонуть в груди окончательно. Лавина? Бело-сизый ком катился прямо на площадку базара по склону. Лавина?! Бело-серый ком, накатываясь, разлился по горизонтали и стал охватывать рынок в клещи.
Нет, не лавина, а гораздо страшнее.
– Алсу!!! – разнесся над торговыми рядами испуганный вопль. – Алсу наступают!!!
– Это еще кто такие? – нахмурился Кучин.
– Снежные демоны, – почему-то шепотом ответил старый Угх. И спрятался за спину старшине. – Это смерть…