Тайна Тихого океана
Шрифт:
– А где твои спутники? – уселся Илья. Он работал «на живца». Он вполне сознавал, что находится на мушке этих самых спутников. Только ведь не начнут они палить раньше, чем из чисто профессионального любопытства выпытают у славянина, какого черта он рыщет так высоко над уровнем моря.
– Всему свое время. Обещаю, ты не покинешь этот кров с неразрешенными загадками за душой. Расскажи сначала, труден ли был твой путь сюда?
– Когда пористый лед чередовался со снежными ножами, я не испугался. Когда, поднимаясь по провешенной веревке, увидел, что она больше чем на половину перебита камнем в метре от точки закрепления, я пожалел, что сачковал тренировки. Когда на гребне шквальный ветер стал
– Кстати, о йети. Они остались в снежном плену?
– Клянусь, так оно и было, когда я двинулся по вашему следу!
…кабы Илья не заприметил на стене ностальгически знакомый узор, вырезанный по камню. Не узор, а текст на древнеславянском. Написанный ризами [89] . Но здесь Кучин почувствовал веское прикосновение к затылку некоего предмета. И услышал голос. Знакомый шепелявый голос шведского разведчика Кнута:
– Попалша враг коварный!? Наконеш ты в наших руках. Шам шкажешь, на кого работаешь, или тебя поторопить?
89
Буквы узелкового письма, использовавшиеся до так называемой «славянской вязи»
Подкрасться к мегатоннику со спины, так, чтобы тот прощелкал, способен далеко не всякий фаршированный спецметодиками суперагент. Илья понял, что недооценивал горного егеря. Но не столько самоедством сейчас занимался Илья, сколько плотнее прижимался затылком к загадочному предмету. Старался на ощупь определить, чем это там угрожают.
Итак, сначала. Приставленный предмет имеет прямоугольное сечение 3 Х 5 сантиметров в месте соприкосновения с затылком. Не пахнет оружейным маслом и горелым порохом. Холод не чувствуется, значит, не металлическая конструкция, а из пластика. И наверняка это – не хитрость вроде оттопыренного пальца в кармане, поскольку проще было бы отключить Кучина ударом по голове.
– Говори немедленно, на кого работаешь? – брызгал слюной на затылок Ильи Кнут.
– Я вас спас от лютой смерти, в пещере приютил, а вы… А еще на русских гуманитарную бочку за Чечню катите! Европа, называется.
– У тебя пять шекунд прижнатьша, на кого ты работаешь!
Зеленый салабон вроде Зыкина отчаялся бы. Но умудренный Кучин не таков. Он-то смекнул, что, скорее всего, к затылку приставлен полевой гамма-излучатель, работающий на изотопе кобальт-шестьдесят (Похожей штуковиной, только отечественного производства, убрала серого кардинала татарских сепаратистов Кузахметова лучшая ликвидаторша Россиии Мария Козлова. Правда, этот подвиг похоронили под тридесятью грифами «Сов. Секретно»).
– Можешь не притворятьша, я жнаю, ты охотишьша жа ключом.
– Ключ от чего? – угрюмо буркнул Илья. Самое паскудное – даже предельно хитрым рывком не уйдешь из под конически расширяющегося луча ни в сторону качать маятник, ни на безопасную дистанцию.
– Ключ от уштановки. Шидеть! – пресек
– Когда птица Янахома стучит клювом по ветке, от звука трясутся горы на горизонте, – раздалось холодное сбоку. Это в общий зал по ступенькам со второго этажа стал спускаться Кортес. Высокий и статный, в запахнутом на груди подбитом мехом черном скрипучем пальто. Только рубец отчетливо читался на лице, от стужи и кислородного голода еще более мертвенно-белый.
Кортес знал, что ему помогают боги. Подозрительный Мартин до последнего таил, где спрятан ключ номер два. И в результате у Кортеса на подхвате не оказалось опытных альпинистов. Поэтому срочно пришлось приглашать в союзники Бруно вон Зеельштадта. Бруно помог с альпинистами, потому что делить мир на двоих выгоднее, чем на тринадцать. Но боги вывели Бруно из игры, ведь мир должен принадлежать только Кортесу. Одному Кортесу и никому, кроме Кортеса. Потому что боги хотят управлять миром через Кортеса. Хау.
Словно услышав подсказку богов, встал и заговорил аксакал Угх:
– Ты не герой, – ткнул он крючковатым пальцем в грудь Кучину, или не подозревая, или плюя на то, что тоже оказывается в зоне поражения пучка изотопного излучения, – Я сделал свой выбор, – старик неожиданно проворно стянул сапог с левой ноги и водрузил этот неароматный яловый предмет на козлоногий деревянный стол, – Ключ в сапоге, и я вручаю его тебе. Я не рискнул сам уничтожить ключ, вдруг от этого оружие станет еще опасней? Но ты сможешь. Ты – предсказанный герой с отметиной на лице! – Теперь коричневый палец старца целился в медленно приближающегося и кривящего губы в мрачной ухмылке Кортеса, – Еще я должен сказать следующие слова. Я их заучил в детстве и не знаю тайного смысла: «Чтобы уничтожить оружие нужно поменять право на лево. Тогда сила уйдет в пустоту!». А остальную часть тайны ключа я поведаю внизу, когда спустимся с гор.
– Ключ должен хганиться у меня! – последним выступил на щуплый свет из тьмы коридоров Курт. Его ноздри шумно всасывали скудный на кислород воздух, изъеденная морозом кожа на лице мерзко шелушилась, но правую руку он с многозначительным видом держал в кармане пообтрепавшейся куртки «Cocon», – Я получил приказ от Бгуно хганить найденный ключ при себе. Чего бы это ни стоило, – многозначительно улыбнулся швед Кортесу покрытыми струпьями губами.
Тогда и Кнут отступил в сторону скупо потрескивающего очага, чтоб не превратиться в случайную мишень, и взял на прицел и Кортеса с Угхом. К сожалению, он прекрасно помнил, сколько мгновений потребовалось русскому, чтобы вырубить егерей на базаре, и держал дистанцию.
– Речная вода сильней лесного пожара, по этому мудрый кайман живет в реке, а не на берегу, – отцедил Кортес выдыхаемый пар, покорно отодвигаясь от стола с сапогом. Он был еще очень далек от мысли, что боги его покинули.
– Будь готов стгелять без пгедупгеждения, – приказал Курт Кнуту на английском, чтобы все всё поняли правильно, – Я только доложу Бгуно, что мы завегшили опегацию и вегнусь. Эй, стагик, где у тебя гация? – жаль, у Курта не было приказа ликвидировать Кортеса. Но если тот только дернется…
– В этом доме нет рации. Мне не о чем говорить с остальным миром.
Кажется, про Илью на секунду забыли. Он бы мог выполнить фигуру «нетопырь» из техники кшатриев и раствориться в коридорах. Но слишком интересной показалась завязывающаяся беседа, чтобы уйти не попрощавшись.
Курт равнодушно достал из-за пазухи отточенный альпинистский костыль и метнул. Костыль пискнул сквозь разреженный воздух и пригвоздил дряблую пятерню старика к столу. На сапог брызнули капли крови. От боли аксакал заскреб босой пяткой по каменному полу. Курт приготовил второй костыль: