Тайна трех четвертей
Шрифт:
– Прошу меня простить, мистер Пуаро? Вы мистер Эркюль Пуаро? – прервал его размышления неуверенный голос.
Он обернулся и обнаружил хорошо одетого мужчину, который смотрел на него с сияющей улыбкой, словно испытывая невероятную радость.
– Эркюль Пуаро – c’est moi [15] , – подтвердил он.
Мужчина протянул руку.
– Ужасно рад знакомству, – сказал он. – У вас впечатляющая репутация. Трудно представить, как следует говорить с таким великим человеком. Меня зовут Доккерилл, Хьюго Доккерилл.
15
Это
Фи с подозрением посмотрела на посетителя.
– В таком случае я вас оставлю, – сказала она. – И не забудьте, вы обещали мне помочь, – предупредила она Пуаро напоследок.
Он заверил ее, что не забудет, и пригласил улыбавшегося мужчину за свой столик.
Хью Доккерилл был почти совершенно лысым, хотя, на взгляд Пуаро, ему не было еще и пятидесяти.
– Я невероятно сожалею, что обратился к вам в такой манере, – заявил Доккерилл, в веселом голосе которого не чувствовалось ни капли раскаяния. – Ваш камердинер сказал, что я найду вас здесь. Он предложил мне встретиться с вами сегодня во второй половине дня, но я ответил, что хотел бы поскорее разобраться с одним недоразумением. А когда я объяснил, в чем дело, он решил, что вы захотите немедленно увидеть меня – и вот я здесь! – Он громко захохотал, словно рассказал чрезвычайно смешной анекдот.
– Недоразумение? – переспросил Пуаро.
Он предположил было, что речь пойдет о четвертом письме… но нет, как такое может быть? Неужели же существует человек, который будет сиять от радости при таких обстоятельствах?!
– Да. Я получил ваше письмо два дня назад и… ну я уверен, что это целиком и полностью моя вина, и мне бы совсем не хотелось, чтобы вы подумали, будто я вас критикую – нет, ни в коем случае, – продолжал щебетать Доккерилл. – На самом деле я всегда восхищался вашей работой, во всяком случае, тем, что слышал, но… ну, должно быть, я совершенно случайно сделал нечто, из-за чего у вас возникла ошибочная идея. И я приношу свои извинения. Иногда я действительно попадаю в неприятные ситуации. Вам достаточно спросить мою жену Джейн, она вам расскажет. Я планировал немедленно вас найти, как только получил ваше письмо, но я почти сразу его потерял…
– Мсье, – сурово сказал Пуаро. – О каком письме вы говорите?
– О том, в котором… речь идет о старом Барнабасе Панди, – сказал Доккерилл, улыбка которого засияла с новой силой, как только прозвучало имя. – При обычных обстоятельствах я бы не осмелился предположить, что поразительный Эркюль Пуаро может хоть в чем-то ошибаться, но в данном случае… боюсь, я совершенно ни при чем. Я подумал… ну если бы вы могли рассказать мне, что заставило вас подумать, будто я убийца, мы бы вдвоем сумели разобраться в этом недоразумении. Как я уже говорил, я уверен, моей вины тут нет.
– Вы говорите, что это не вы, мсье. О чем речь?
– О человеке, который убил Барнабаса Панди, – сказал Доккерилл.
Заявив о том, что неповинен в убийстве, Хьюго взял чистую вилку, лежавшую на противоположной стороне стола, и принялся поедать торт Фи Спринг. Или же кусок, испеченный Филиппой; Пуаро уже успел их перепутать.
– Вы не против? – спросил Доккерилл. – Будет жаль, если он пропадет. Только не говорите моей жене! Она постоянно жалуется, что я веду себя за столом
Пуаро, пораженный, что кто-то может найти привлекательным недоеденный кем-то кусок торта, издал вежливые, ничего не значащие звуки. Он позволил себе немного поразмышлять о сходстве и различии. Когда несколько человек совершают одинаковые поступки или говорят одни и те же вещи, эффект иногда получается противоположным тому, что можно было бы ожидать. Две женщины и двое мужчин пришли к нему с одинаковым сообщением: все они получили письмо, подписанное Эркюлем Пуаро, в котором их обвиняли в убийстве Барнабаса Панди. Вместо того чтобы обдумать сходство между четырьмя визитами, Пуаро обнаружил, что его заинтриговали различия. Теперь он твердо держался мнения: если ты хочешь выяснить, как характер одного человека отличается от другого, их следует поместить в аналогичные ситуации – и это станет самым эффективным методом.
Сильвия Рул выказала себя эгоисткой, полной яростного достоинства. Как и Джон Мак-Кродден, она одержима одним человеком, и оба уверены, что Пуаро написал письма по просьбе этого человека, Роланда-Веревки Мак-Кроддена или таинственного Юстаса. Сила гнева Джона Мак-Кроддена была равна гневу Сильвии Рул, но проявлял он его иначе, оказавшись вовсе не таким взрывным и нетерпимым. И он не забудет о письме, в то время как Сильвия Рул вполне на это способна, если окажется участницей какой-то новой драмы.
Из всех четверых труднее всего ему было понять Аннабель Тредуэй. Он вовсе не уловил в ней гнева, но она явно что-то скрывала. И испытывала страдания.
Хьюго Доккерилл был первым и единственным адресатом, который сумел сохранить жизнерадостность перед лицом испытаний и полную уверенность в том, что все мировые проблемы можно решить, если достойные люди сядут вместе за стол и во всем разберутся. Если его и возмутило обвинение в убийстве, он хорошо это скрыл. Его лицо все еще озаряла улыбка, и он продолжал бормотать, уплетая торт, что сожалеет о том, что сделал что-то, создавшее впечатление, будто он совершил убийство.
– Перестаньте извиняться, – сказал ему Пуаро. – Только что вы упомянули о «старом Барнабасе Панди». Почему вы его так назвали?
– Но ведь он лишь немного не дожил до ста лет, не так ли?
– Значит, вы знали мсье Панди?
– Я никогда его не встречал, но, конечно, слышал о нем – от Тимоти.
– Кто такой Тимоти? – спросил Пуаро. – Я должен объяснить вам, мсье, что письмо, полученное вами, написано не мной. Я ничего не слышал о Барнабасе Панди до тех пор, пока меня не посетили три человека, которым прислали письма одинакового содержания. А теперь появился четвертый, вы. Все письма подписаны: «Эркюль Пуаро» – и это сделал обманщик. Подделка! Они не от меня. Я никого не обвинял в убийстве мсье Панди, умершего, насколько мне известно, от естественных причин.
– Ну и ну! – воскликнул Доккерилл, чья широкая улыбка слегка потухла, а в глазах появилось недоумение. – Какой неожиданный поворот. Глупая выходка, не так ли?
– Кто такой Тимоти? – повторил свой вопрос Пуаро.
– Тимоти Лавингтон – праправнук старого Панди. А я заведую пансионом в его школе. В Тервилле. Сам Панди когда-то там учился, как и отец Тимоти – оба выпускники Тервилла. Кстати, я тоже. Разница состоит лишь в том, что я никогда оттуда не уезжал! – Доккерилл сдавленно рассмеялся.