Тайна трех: Египет и Вавилон
Шрифт:
В том-то и заключается трагедия современного человечества, что верить человек не может один. Вера моя без чужой гаснет, как пламя без воздуха: я должен зажечь других или сам погаснуть.
Христианство не прошло человечеству даром: оно оставило на нем неизгладимый след всемирности; современный человек всемирен — с Богом или против Бога; он выпадает из Церкви Вселенской в Интернационал.
Не здесь или там, а везде, во всем мире, происходит одно и то же: религиозная атмосфера так разрежена, что нечем дышать. Кто-то делает страшный опыт с человечеством: посадил его, как кролика, под стеклянный колпак и выкачал воздух.
В
Только что появился человек на земле, как поднял чело к небу.
Os homine sublime dedit coelumque tueri.Чело человеку высокое дал, да горнее узрит.А наше чело поникло — мы уже не видим горнего. Мы ниже пещерных людей.
Если бы религия была физическим светом, то обитатели других планет могли бы видеть, как земля светилась с четвертичной эпохи — и вдруг потухла. Но для земного наблюдателя — не вдруг, а за последние пять-шесть веков, от Возрождения до Реформации, от Реформации до Революции, от Революции до наших дней. Это именно те века «прогресса», которыми мы особенно гордимся. По пути прогресса мы двигались быстро, летели, как брошенный камень, — и вот куда залетели.
Робок, наг и дик, скрывалсяТроглодит в пещерах скал.Троглодит в конце прогресса. Может ли это быть? Вопрос уже не кажется сейчас таким нелепым, как до всемирной войны и до русской революции-антропофагии.
«…Грезилось ему (Раскольникову), будто весь мир осужден в жертву какой-то страшной, неслыханной и невиданной моровой язве, идущей из глубины Азии в Европу… Появились какие-то новые трихины, существа микроскопические, вселявшиеся в тела людей. Но эти существа были духи, одаренные умом и волей. Люди, принявшие их в себя, становились тотчас же бесноватыми и сумасшедшими. Но никогда, никогда люди не считали себя так умными и непоколебимыми в истине, как считали эти зараженные… Целые селения, целые города и народы заражались и сумасшествовали. Все были в тревоге и не понимали друг друга; всякий думал, что в нем одном заключается истина, и мучился, глядя на других, бил себя в грудь, плакал и ломал себе руки. Не знали, кого и как судить, что считать злом, что добром. Не знали, кого обвинять, кого оправдывать. Собирались друг на друга целыми армиями, но армии, уже в походе, вдруг начинали сами терзать себя, ряды расстраивались, воины бросались друг на друга, кололи и резали, кусали и ели друг друга… Все и всё погибало» (Достоевский. «Преступление и наказание»).
Для нас это уже не бред, а действительность, по крайней мере для нас, русских. Но это может стать действительностью не только для нас.
Люди друг друга не понимают и ненавидят до антропофагии, — «кусают и едят друг друга», — потому что распалась между ними Связь, Religio, и живые тела человеческих обществ превратились в мертвые, физические «массы», которые, сталкиваясь и разрушая друг друга, возвращаются к древнему хаосу.
Что
Предел человекоубийства — война, предел войны — война гражданская, «борьба классов», для социализма атеистического единственный метод действия. «Вселенская церковь» гражданской войны — всеубийства — и есть Интернационал.
Но надо быть справедливым и к социализму: не он породил атеизм — он им сам порожден.
Знание, великий дар Божий, искажается людьми. Наука еще не знание, она может быть и ученым невежеством. Позитивная наука, выбрасывая Личность, религиозное начало культуры, «не зная ни абсолютных проблем, ни абсолютных задач, отрицает культуру» и утверждает варварство (Weininger, loc. cit.).
Это ученое невежество, новое варварство, и есть общая основа атеизма, как буржуазного, так и пролетарского. По плодам узнаете их; плод атеизма буржуазного, империализм — всемирная война международная — уже созрел; плод атеизма пролетарского — всемирная война гражданская, всеубийство — еще зреет.
Научные изобретения, чудеса механики могут быть «чудесами дьявола».
Робок, наг и дик, скрывалсяТроглодит в пещерах скал.Ученый троглодит с чудесами дьявола — самый дикий из дикарей.
Наше «знание» — невежество, наше «просвещение» — тьма. «Ждем света, и вот, тьма; озарения, и ходим во мраке. Осязаем, как слепые, стену, ходим ощупью, спотыкаемся в полдень, как в сумерки; между живыми, как мертвые» (Ис. IX, 9 — 10). Не о нас ли это сказано?
«В последние дни земля будет подобна овце, падающей от страха перед волком» (Avesta). Эти дни еще не наступили; мы еще бесстрашны, но один волосок уже отделяет нас от безумного страха.
СОЛНЦЕ СЛЕПЫХ
Может быть, не случайно, именно в наши дни, дни великого нечестия, снова открылись святые книги древности — Египет, Вавилон, Ханаан, Иран, Хеттея, Эгея-Пред-Эллада — в своих непостигнутых тайнах и таинствах. Все они обличают нас, свидетельствуют против нас. Если бы мы имели глаза, то могли бы прочесть в них свой приговор: мы не только враги Божии, но и враги человечества; богоубийцы — человекоубийцы.
Мы прочли бы этот приговор, если бы имели глаза. Но книги перед нами открыты, а мы ничего в них не видим, не умеем читать, или читаем, не понимая, потому что чужую веру не может понять тот, кто сам не верит. «О богах без богов ничего нельзя сказать». (Jamblic. De mysteriis).
Quis coelum possit, nisi coeli muneri, nosseEt reperire Deum, nisi qui pars ipse deorum est?Кто без дара небес небо возможет постигнуть,Бога кто обретет не богоравной душой?(Manilius)«Глаз никогда не увидел бы солнца, если бы не был солнцеподобным» (Plotinus).
W"ar nicht das Auge sonnenhaft,Die Sonne k"onnt’es nie erblicken.(Goethe)